Все в тронном зале было из светлого дерева: и полы, и стены, и высокие сводчатые потолки. На моей памяти этот зал почти не использовался. Высокопоставленных гостей у княгини не было, а править, по ее же словам, она могла в любой комнате замка. Поэтому я никогда не видела ее на резном троне с высокой спинкой, стоявшем у противоположной от входа стены, которую украшал огромный гобелен с изображением серебристого Древа на зеленом фоне.

При виде гобелена мне стало грустно и стыдно, что не уберегла нифрейскую святыню. Но я тут же забыла обо всем, когда увидела маму. Такую же красивую, какой я ее помнила, разве что усталую и немного осунувшуюся.

— Боги! — охнула она.

Мы шагнули навстречу друг другу и обнялись. Крепко-крепко, будто пытались прижаться сердцем к сердцу.

— Это она? — спросил высокий и сутулый, похожий на оживший крюк старик. — Та, ради кого ты собиралась объявить Артану войну?

Теперь охнула я, во все глаза глядя на маму, и он рассмеялся.

— Да, девочка, мы собирались отыскать тебя.

— Война — слишком сильно сказано, — смущенно пробормотала мама. — Мы хотели тебя выкупить, предложив артанцам магию разума.

На душе мгновенно потеплело, на глазах вновь выступили слезы.

Как же я их люблю! Мои родные… Они всегда были со мной и все то время, что я находилась в Артане, думали, как меня спасти…

— Но ты здесь, — продолжил старик. — Кстати, почему?

В зале повисла тишина, только сейчас я осознала, что все присутствующие смотрят на меня. На их лицах были отнюдь не улыбки, скорее, настороженность, а на некоторых даже враждебность. Не все радовались моему возвращению хотя бы потому, что я прибыла домой самостоятельно, да еще и вместе с артанцами. Среди тех, кто смотрел с подозрением, я узнала и отца Роуз. Он сдвинул густые брови и сложил руки на груди.

Усилием воли отвернувшись от них, я вздернула подбородок, сжала руку матери и спросила у старика:

— А кто вы такой?

— Вообще-то твой дед.

Я поняла, что сегодня удивлюсь еще не раз. Потому что нападение артанцев не только сплотило всех нифрейских магов, но и помирило маму с ее отцом. Дед наконец-то принял выбор единственной дочери и начал разговаривать с зятем. А еще, по праву главы старейшего рода, временно принял на себя управление государством.

Как выяснилось, когда-то давно княгиня и дед не сошлись во мнениях, поэтому он не появлялся при нифрейском дворе. После смерти мужа ее светлость подозревала всех и вся в желании завладеть Древом, а потеря дочери только все усугубила. Доверяла княгиня лишь собственному брату и племяннику. Возможно, потому, что они рассказывали ей ту правду, которая была им выгодна, а может быть, ту, которую она хотела слышать.

Именно деду я передала приказ Кейна о том, что Нифрейя теперь свободна. Хотя, судя по рассказам, которые я слушала едва ли не с раскрытым ртом, в этом приказе давно отпала надобность. Часть оставшихся в столице артанцев погибла во время захвата замка, часть томилась в защищенных магией темницах. Наместника и нескольких его приспешников казнили.

Браден вздрогнул и сжал кулаки. Я его хорошо понимала, но осторожно покачала головой.

— Вы должны их отпустить, — сказала я. — Артанский князь передал вам огненную и каменную магию. Думаю, такого извинения достаточно для того, чтобы освободить пленных и заключить мир.

Мой рассказ был гораздо более долгим. Я поведала о том, что княгиня спрятала во мне источник, о том, как он стал сильнее, стоило мне прикоснуться к Камню, и конечно же рассказала про спасение Артана. Удивительно, но ненависти я не заметила, скорее, все были потрясены и скорбели по утраченному Древу. Рассказала настоящую историю княжны Анны и ее сына. Вот эта история вызвала бурные споры и неприятие: далеко не всем понравилось, что Кейн — единственный наследник Нифрейи. Не забыла я про Брока и его план.