Плохо Кате становилось, когда она оставалась одна. Руслан не мог быть двадцать четыре часа в сутки рядом, хотя и старался. Она видела это. Он даже в кабинет её брал. Усаживал в кресло, а сам начинал работать. Сначала Катя не понимала, зачем он так поступает, его мотивы. Как поняла потом, причин несколько. Он хотел, чтобы она знала чуть больше о самом нем, пускал таким образом её в свою жизнь, другую, что страшила и будоражила. Руслан многие переговоры вёл при ней. Катя не задавала вопросов. Зачем? Ей хватало того, что он пока дает. Другой причиной являлся сам факт, что Генерал мог видеть её. Кате хотелось верить, что ему это необходимо.

С Русланом было спокойно. Пусть он постоянно ругался по телефону, кого-то отчитывал, созванивался, разговаривал на непонятных языках.

Первые пару дней Катю накрывало паникой, если она оставалась одна. Коваль быстро заметил её состояние.

– Кроет?

– Да.

Она не хотела от него ничего скрывать.

Напротив, теперь она уже сама стремилась к нему. Просто быть рядом. Сидеть мышкой, не разговаривать. Пока не до разговоров… Те откровения, что она получила, грели душу.

Наивно полагать, что мужчина, подобный Ковалю, каждый день будет говорить о любви. Не зря он начал свою исповедь с истории Лизы, когда думал, что Катя не слышит. Многим мужчинам тяжело сказать «люблю». Если, конечно, для них слова – не пустой звук.

Сама же Катя также притаилась на время. Слишком много и сразу – тоже нехорошо. Более того, она подозревала, что Руслан её откровения примерил на себя – то есть услышал один раз и ему достаточно. Но нет, Генерал, она сейчас чуток отойдет, обвыкнется, осмелеет и будет каждодневно показывать, что любит. И говорить. Пусть в ответ аналогичного словесного отклика не будет, но она уже всё знает. Ей достаточно.

Пока.

А там посмотрим.

Процесс по его амнистии вошёл в завершающую стадию. Сколько суеты! Последнюю неделю Руслан практически не жил дома. Утром уезжал, возвращался поздно, обязательно привозя ей подарки – цветы, белье, конфеты. Даже огромного белого медведя привёз один раз.

– Мишка? – Катя даже зажала рот рукой.

– Проходил мимо, увидел, решил взять.

Руслан поставить медведя у кресла, сам же направился к Кате. У девушки сердце встрепенулось, по телу полилась знакомая теплота. Другой реакции быть не могло.

Катя встала с кровати и потянулась к нему.

– Привет.

– Привет.

– Медведь очарователен. Буду его тискать, пока тебя нет.

На слове «тискать» глаза Коваля потемнели, и он протяжно выдохнул.

– Да. Тискать, помимо меня, можно только медведя. Конкретно этого. Всё.

Он подошёл и положил руки на её плечи.

– Пи… ц, как соскучился, Воробушек.

– Ты ругаешься.

– И часто.

Она задрожала от его близости. После выписки из клиники, да и пока она лежала, Руслан к ней не прикасался откровенно интимно. Брал за руку, гладил. Иногда по волосам, чаще по шее и щеке. Катя заметила, что шее он уделял особое внимание. К губам прикасался, но очень поверхностно, они ещё хранили следы травм. Катя сама пыталась углубить поцелуй, но Руслан пресекал её попытки.

– Не надо.

– Я хочу.

– Всё будет, маленькая. Подожди.

Сначала Катя насторожилась, даже немного обиделась. Она хотела целоваться с Русланом. Ей необходимы были его ласки! Потом одернула себя. Он давал ей ласку! И много! Постоянно прикасался, гладил, но так, чтобы не задеть ни одного синяка, не потревожить болячки.

Руслан берег её.

– Руслан, мы осторожно…

– Воробушек, ты ко мне пристаешь? Сама?

– Ээээ… Немного… Мне кажется, что тебе надо и…

Она замолчала, потому что он навис над ней. Глаза прищурены, кадык нервно дернулся.

– Катя, надеюсь, это был последний раз, когда ты прикасалась ко мне через «надо».

Он разозлился. Пришлось ей поднимать руку и гладить его по скуле.

– Я поняла.