Эрик остановил машину возле школы, и Беньямин сразу заметил Аиду. Она стояла по другую сторону ограды, ждала его. Увидев Беньямина, она помахала рукой. Мальчик схватил свою сумку и нервно попрощался:

– Пока, пап, спасибо, что подвез.

– Я люблю тебя, – тихо сказал Эрик.

Беньямин кивнул и вылез из машины.

– Посмотрим кино вечером? – спросил Эрик.

– Не знаю. – Мальчик поскучнел.

– Это Аида?

– Да, – еле слышно ответил Беньямин.

– Пойду поздороваюсь, – заявил Эрик и вылез из машины.

– Ну зачем?

Они пошли к Аиде. Беньямин едва решался смотреть на нее, он чувствовал себя детсадовцем. Еще поверит, что ему хочется, чтобы папа поздоровался с ней. Ему было наплевать, что подумает отец. Аида с беспокойством смотрела, как они приближаются, переводя взгляд с одного на другого. Прежде чем Беньямин успел подойти к ней с каким-нибудь объяснением, Эрик протянул руку и сказал:

– Здравствуйте.

Аида настороженно пожала протянутую руку. Беньямин заметил, что отец дернулся, разглядев ее татуировку: на шее у Аиды была свастика. Возле свастики красовалась маленькая звезда Давида. Глаза Аида подвела черным, волосы заплела в две детские косички; на ней была черная кожаная куртка и широкая черная тюлевая юбочка.

– Я Эрик, папа Беньямина, – представился Эрик.

– Аида.

У девочки был тонкий тихий голос. Беньямин покраснел, взглянул на Аиду и опустил глаза.

– Вы нацистка? – спросил Эрик.

– А вы? – парировала она.

– Нет.

– И я тоже нет. – Аида неприязненно глянула на Эрика.

– Тогда почему у вас…

– Просто так, – перебила она. – Я просто так, только…

Вмешался Беньямин; его сердце тяжело стучало в груди от стыда за отца.

– Она угодила в какую-то компанию пару лет назад, – громко сказал он. – Но увидела, что там все придурки…

– Не надо ничего объяснять, – сердито перебила Аида.

Беньямин на мгновение умолк, потом сказал:

– Я… я только подумал, что отвечать за свои ошибки – это мужественно.

– Да, но я понял так, – возразил Эрик, – что это понимание неполное, если не убрана…

– Ну перестань! – закричал Беньямин. – Ты про нее ничего не знаешь.

Аида повернулась и пошла прочь. Беньямин побежал за ней.

– Извини, – сказал он задыхаясь. – Папа иногда такой неловкий…

– Разве он не прав?

– Нет, – тихо ответил Беньямин.

– А по-моему, прав, – сказала Аида, слабо улыбнулась и взяла его за руку.

Глава 5

Вторник, восьмое декабря,

первая половина дня

Отделение судебной медицины располагалось в здании из красного кирпича, в доме номер пять по Рециусвэг, посредине обширного кампуса Каролинского института. Со всех сторон его окружали более высокие здания. Йона Линна объехал вокруг и остановил машину на гостевой парковке. Направляясь к главному входу, он прошел по замерзшему газону и стальному грузовому пандусу.

Йона думал: удивительно, что “обдукция” происходит от латинского слова “прикрывать”, хотя на самом деле патологоанатомы занимаются совершенно противоположным. Может быть, словом “обдукция” хотят обозначить то, чем заканчивается вскрытие: тело зашивают, и внутренности снова закрыты.

Отметившись у девушки на рецепции, комиссар получил разрешение пройти к Нильсу Олену, профессору судебной медицины, которого все звали Ноленом, за то что он подписывал свои отчеты “Н. Олен”.

Кабинет у Нолена модный: чистые ослепительно-белые и приглушенные светло-серые поверхности. Все тщательно продумано и дорого. Несколько стульев из полированной стали с белыми кожаными сиденьями. Свет падал на стол через висевшую над ним большую стеклянную пластину.

Нолен, не вставая, пожал Йоне руку. Под белым халатом у него была рубашка поло, на носу очки во французской оправе с белыми дужками. Худощавое лицо гладко выбрито. На голове ежик седых волос, губы бледные, нос длинный, кривоватый.