Город мертвецов - Альбина Нурисламова (2019)

Увидев детей, Киселев удивился: маленькие заплывшие глазки округлились. Он открыл рот, собираясь сказать что-то, но Сева, подойдя ближе, опередил его:

– Ты убил своего сына Гарика и сейчас ответишь за это.

Детский голос звучал звонко и чисто, но при этом пугающе. Лицо Севы, как и лицо Евы, оставалось при этом бесстрастным, и Киселеву на какой-то миг показалось, что перед ним не живые дети, а роботы, ожившие механические куклы. Ужас, зародившийся в районе солнечного сплетения, охватил все его существо. Он так и стоял, держась за решетку, парализованный страхом, глядя на своих палачей.

Удостоверившись, что Киселев осознал сказанное им, Сева не стал больше тратить время. Лезвие лежащего на столе канцелярского ножа выдвинулось на всю длину. Нож поднялся в воздух и, перелетев через комнату, вонзился в тело детоубийцы.

Киселев охнул и выпустил из рук металлические прутья. Странно крякнув, он схватился за грудь, покачнулся и стал оседать на пол. Крик, зародившийся внутри его, не успел вырваться наружу. Глаза подернулись предсмертной пеленой.

– Нам пора, – сказала Ева.

В ее голосе не было жалости к поверженному врагу, только бесконечная усталость. Она понимала, что они потратили слишком много энергии, знала, что им нужно как можно скорее вернуться обратно, чтобы хватило сил открыть Проход.

Не дожидаясь, что будет дальше, Ева повернулась к дверям. На мгновение она выпустила из виду Киселева и Севу – и мгновение это стало роковым.

Сева двинулся было за ней, но Киселев, из которого уже вытекала жизнь, все-таки оказался сильнее, чем они думали. Теряя сознание, он сумел выдернуть нож и, размахнувшись, ударил Севу. Если бы не прутья клетки, затормозившие удар и изменившие его направление, Сева умер бы сразу.

Но когда Ева, обезумев от страха, рванулась к нему, Сева был еще жив. Голова Киселева свесилась на грудь – он умер. Но и Сева – Ева видела это! – умирал у нее на руках от страшной раны в животе.

Тело ее возлюбленного, ее вечного мужа было сейчас телом худенького мальчика. Если взрослый человек еще мог бы противиться боли, то маленький ребенок – нет. Сева, не успев вымолвить ни слова, почти сразу потерял сознание и упал, а у Евы не хватало сил поднять его и тащить на себе, ведь она тоже была мала и слаба.

– Нет, нет! Я не потеряю тебя снова! – шептала Ева, не замечая слез, что струились по ее щекам.

Она могла бы попытаться вылечить его, но врачевание никогда не было ее коньком, а времени на эксперименты уже не оставалось. Только одно могло спасти Севу, только одно…

– Помогите! – кричала Ева, волоча Севу к выходу.

Но никто не спешил на помощь.

Повинуясь импульсам, что кололи их, как острые пики, все сотрудники разбежались по домам, а те, что были в здании, попрятались по кабинетам. Возможно, умирающий Сева и сама Ева генерировали еще более мощные дозы боли, ярости, безнадежного ужаса. Люди принимали их и, словно облученные радиацией, хоронились по углам, спасая свои жизни, глухие к чужим мольбам.

«Инна Валерьевна!» – мысленно взывала Ева к той единственной женщине, на помощь которой рассчитывала.

– Сева, пожалуйста, Сева! – бормотала она, но он не слышал.

Плача, причитая, она выкрикивала то его имя, то имя директрисы школы, уже не надеясь на спасение. Но чудо случилось.

– О господи! Ева!

– Вы все-таки услышали! – воскликнула она. – Вы мне поможете!

Глава 28

Инна Валерьевна не стала причитать, кудахтать, задавать лишних вопросов. Она подхватила Севу на руки и вынесла из здания милиции. Ева шла впереди, почти бежала, и Инна Валерьевна старалась не отставать.

– Ему нужно срочно в больницу! Будем там через…

– Нет! Никакой больницы. Отнесите его в Ведьмин дом.

От удивления директриса едва не выронила мальчика.

– Ева, ты не понимаешь!