Час расплаты - Луиза Пенни (2018)

– В тысяча восемьсот девяносто третьем году Мари Тюркотт вышла замуж за Фредерика Валуа. Они жили в Монреале, и у них родились трое сыновей. Старший Пьер и близнецы Жозеф и Норман.

Рейн-Мари положила старую фотографию на стол рядом с картой. Хуэйфэнь говорила, а они смотрели на Жо и Норма в военной форме, улыбающихся в камеру и обнимающих мать на фоне дома Клары.

На коленях у Рейн-Мари лежала еще одна фотография, найденная в одной из коробок в тот день, когда они вернулись с кладбища.

– Тюркотт? – переспросил Жан Ги. – Антони Тюркотт приходился ей братом? Отцом?

– Сейчас мы подойдем к этому, – пообещал Натаниэль.

– Судя по архивным материалам, месье Валуа был картографом, – сказала Амелия, подхватывая рассказ. – Не очень хорошим, но вполне полезным. Достаточно хорошим, чтобы семья не голодала. Он делал карты главным образом для горных компаний. Но с ним случилось несчастье: он свалился со скалы.

– И он… – начала Рейн-Мари.

– Погиб? Да, – сказал Жак. – Следующее, что нам удалось найти, – это сведения о том, что Мари Валуа арендовала здесь дом.

– Мой? – спросила Клара.

– Нет, вот этот, – ответил Натаниэль, показывая на землю. – Это бистро, хотя в те времена это был жилой дом, принадлежавший месье Беливо.

– Я знала, что он старше меня, – обрадовалась Рут.

– Может быть, не этому Беливо, – предположила Мирна.

– Посмотрю, у себя ли он.

Арман поднялся и прошел мимо пекарни в магазин, посмотрев на ходу на часы.

Седьмой час. Вечер стоял теплый, безветренный, воздух был напоен ароматами пионов и старых садовых роз. Солнце стояло еще высоко на небе и зайти должно было не скоро.

Гамаш вернулся вместе с пожилым владельцем магазина.

– Вы интересуетесь семьей Валуа? – спросил тот.

Арман показал на стул, и месье Беливо поклонился и сел.

– Вы их знали? – спросил Натаниэль.

Лицо месье Беливо расплылось в улыбке.

– Я не настолько стар.

– Я же тебе говорила, – прошептала Мирна на ухо Рут.

– Но мой дед их знал. Он в то время владел этим домом и сдавал часть его мадам Валуа. Кажется, она вдовствовала.

– Да, с тремя сыновьями, – подтвердила Хуэйфэнь. – Наверное, было в ней что-то запоминающееся, если ваш дед рассказывал вам о ней.

– Да нет, она не была какой-то особенной, – ответил месье Беливо. – Как и мальчики. Обычные ребята. Запомнилось то, что случилось с ними. Все трое погибли в один день. На Сомме. Мой дед говорил, что он и годы спустя слышал ее вопль. Это ветер в соснах, говорила ему моя бабка. Но дед настаивал на своем, говорил, что это ее голос.

Рейн-Мари посмотрела на Армана. Сколько раз они слышали этот вопль из леса?

– Почему же вы нам раньше не рассказали? – спросила Хуэйфэнь.

– Вы спрашивали про Антони Тюркотта, – ответил месье Беливо. – Не про мадам Валуа. А кто такой Тюркотт, я понятия не имею.

– Так откуда взялся Тюркотт? – спросил Габри.

– После смерти сыновей Мари Валуа переехала в Стропила, – продолжил рассказ Жак. – А вскоре после войны она умерла.

– Наверное, испанка, – сказала Мирна. – Судя по дате на надгробии. В тысяча девятьсот девятнадцатом она миллионы скосила.

– А почему Мари Валуа уехала из Трех Сосен? – спросил Габри.

– Вы никогда не были матерью, – сказала Рейн-Мари.

– Он был такой-то матерью… – начала Рут, но Жан Ги остановил ее.

– Эй, – сказал он, поднимая дрыгающего ножками Оноре, – только не при ребенке.

– Она не уехала, – подал голос месье Беливо, и все головы повернулись к нему.

– Pardon? – произнесла Клара.

– Мадам Валуа. Она не уехала из Трех Сосен. По крайней мере, не собиралась уезжать. Не навсегда. Она продолжала снимать комнаты у моего деда.

– А как же Стропила? – спросил Оливье, не зная, как сформулировать вопрос.