Улыбка пересмешника - Елена Михалкова (2009)

Когда-то давным-давно, около десяти тысяч лет назад, одна очень умная немолодая дама сказала мне о прекрасной юной паре: «Эти люди совсем недолго пробудут вместе». Они казались любящими друг друга, и оттого я возмутилась и потребовала объяснений. Дама снизошла до меня, хотя это было то время, когда окружающие считали излишним что-то объяснять женщине с таким умом и знанием жизни, как у меня, дабы не тратить времени попусту. «Они смотрят друг на друга, — сказала она. — А должны смотреть в одну сторону». «Но тогда кто-то один обязательно станет таращиться в затылок другому!» — в запальчивости возразила я, и она рассмеялась: «Бедная девочка… Им ведь не обязательно поворачивать голову направо или налево, правда? Они могут стоять рядом и смотреть вперед. Но для этого нужно, чтобы они были похожими».

Так вот, с белобрысым шведом, моим соседом, мы были похожи. Разумеется, не внешне. Для подтверждения собственной правоты я быстро открыла глаза и уставилась на него. Он рассматривал меня — как и ожидалось! — и к его чести следует добавить, что изрядно смутился, будучи пойманным за этим занятием.

В другое время, возможно, я бы даже заинтересовалась им — люблю некрасивых и при этом значительных мужчин, — но в Москве меня ждало важное дело. Я сказала «важное»? Господи, конечно, нет! Слово «важное» не просто не подходит — оно звучит смехотворно применительно к тому, что я собиралась сделать. Разве можно говорить «важное дело», когда собираешься убить человека…

По салону прошла стюардесса, красивая особенной деловитой красотой стюардесс, задержала на мне взгляд и улыбнулась приветливой улыбкой, сделавшей ее вдруг очень простой и оттого милой. Я улыбнулась в ответ. У меня улыбка иностранки — открытая, доброжелательная, но при этом не обнажающая зубы… Я долго тренировала ее, и Никлас, добрая душа, помогал мне, объясняя нюансы, которые следует знать, если ты хочешь улыбаться как иностранец. Русские улыбаются совсем иначе, говорил он — человек, долгое время проживший в Москве и Санкт-Петербурге, — они улыбаются так, словно делают тебе одолжение, и выражение их глаз остается недоверчивым. Перед тем как улыбнуться, они раздумывают долю секунды, а затем наконец делают это — но почти всегда ударяются в две крайности: улыбаются либо преувеличенно, показывая зубы, как при смехе, либо не доходят даже до той степени мелкой дежурной улыбки, которая характерна для таможенников в аэропорту.

Я была хорошей ученицей, и в моей улыбке нет ничего русского, поверьте. Я улыбаюсь, как Виктория Венесборг. Венесборг — шведская фамилия, фамилия Никласа, а Виктория, или Вики, как называют меня друзья, — вполне международное имя. Только внешность выдает меня — я слишком привлекательна для шведки, к тому же моя красота совсем другого типа. Но с годами я сумела европеизировать себя — назовем это так, — а хороший хирург изменил мое лицо совсем чуть-чуть, но достаточно для того, чтобы во мне нельзя было узнать русопятую девчонку из Поволжья.

Поэтому теперь я безбоязненно улыбаюсь людям, а люди часто улыбаются мне.

Они же не знают, что я собираюсь убить своего бывшего мужа.

Если вы спросите меня, зачем я решила это сделать, то мне будет трудно ответить на ваш вопрос. Как хороши простые, всем понятные мотивы: месть, ревность, жадность… Ненависть объяснить уже сложнее: приходится рассказывать предысторию, показывать на карте отношений все ямы, канавы и трещины, в которые провалилась, сломала себе шею любовь или дружба, предшествовавшая ярости.

Но дело в том, что я даже не испытываю ненависти к бывшему мужу. Чувство, которое гложет меня, имеет другую природу.

Пожалуй, мне все-таки придется вернуться в прошлое. Не очень далеко — всего на семь лет назад. Это в вашем исчислении, а в моем прошло не меньше двадцати тысяч лет, и горы от времени стерлись в равнины, равнины стали руслами рек, и только люди не изменились — никто, кроме меня.