Ангелы-хранители - Дин Кунц (2019)

И хотя вопрос вроде бы звучал вполне невинно, ударение, сделанное на слове «обслуживание», показалось Норе гадким и двусмысленным. Нора была уверена, что интуиция ее не обманывает. Но как ни крути, она сама вызвала мастера из «Уодлоу ТВ» и теперь не могла без объяснений дать ему от ворот поворот. Объяснения наверняка выльются в разборки, а поскольку Нора не любила скандалы, то впустила Стрека в дом.

Пока Нора вела Стрека по широкому прохладному коридору к арочному входу в гостиную, девушку не оставляло неприятное чувство, что ухоженный вид и широкая улыбка телемастера были всего лишь элементами хорошо продуманной маскировки. В нем чувствовалось скрытое напряжение приготовившегося к прыжку зверя, и чем дальше Нора уходила от входной двери, тем тревожнее становилось у нее на душе. Арт Стрек шел за Норой практически след в след, буквально нависая над ней.

– У вас чудесный дом, миссис Девон. Очень милый. Мне нравится, – произнес он.

– Спасибо.

Парень явно ошибся в оценке ее семейного положения, но Нора не стала его поправлять.

– То, что нужно для мужчины. Да-да, именно то, что нужно для мужчины.

Дом был построен в том архитектурном стиле, который иногда называют испанским колониальным стилем старой Санта-Барбары: двухэтажный, кремовая штукатурка на стенах, красная черепичная крыша, веранды, балконы, закругленные линии вместо прямых углов. Роскошная бугенвиллея с гроздьями красных соцветий увивала северный фасад здания. Дом был очень красивым.

Нора его ненавидела.

Она жила здесь с двухлетнего возраста, то есть уже двадцать восемь лет, и в течение всего этого времени, за исключением последнего года, Нора подчинялась железной воле своей тети Виолетты. У Норы не было ни счастливого детства, ни счастливой жизни вплоть до настоящего времени. Виолетта Девон умерла год назад. Но если честно, тетка по-прежнему подавляла Нору. Воспоминания об этой злобной старухе наводили на девушку ужас и буквально душили.

В гостиной Стрек положил набор инструментов возле телевизора «Магнавокс» и, сделав паузу, огляделся по сторонам. Убранство комнаты его явно удивило.

Темные, похоронные обои в цветочек. Персидский ковер крайне непривлекательного вида. Цветовую гамму, состоящую из серого, красно-коричневого и темно-синего оживляли лишь бледно-желтые мазки. Тяжелая английская мебель середины XIX века, украшенная богатой резьбой, покоилась на когтистых лапах: массивные кресла, скамеечки для ног, шкафы, подходящие разве что для доктора Калигари, серванты, на вид каждый весом не меньше полтонны. Маленькие столики задрапированы тяжелой парчой. Оловянные лампы с бледно-серыми абажурами или на красно-коричневом керамическом основании, и все как одна тусклые. Портьеры казались тяжелыми, точно свинец; пожелтевший от времени тюль на окнах пропускал в комнату разве что коричневые брызги солнечного света. Все это явно не делало чести испанской архитектуре; Виолетта умышленно наложила печать своего чудовищного вкуса на этот элегантный дом.

– Вы сами занимались обстановкой? – поинтересовался Арт Стрек.

– Нет. Моя тетя. – Нора стояла возле мраморного камина, чтобы по возможности быть как можно дальше от Стрека, не покидая при этом комнату. – Дом принадлежал ей. Мне… он достался по наследству.

– На вашем месте я бы убрал отсюда старое барахло. Комнату вполне можно сделать более яркой и жизнерадостной. Простите за откровенность, но это все не ваше. Годится скорее для какой-нибудь незамужней тетушки… Она ведь и была незамужней тетушкой, да? Я так и подумал. Может, это и подходит высохшей старой деве, но определенно не такой симпатичной леди, как вы.

Норе хотелось одернуть его, сказать, чтобы заткнулся и начал чинить телевизор, но она совершенно не умела за себя постоять. Тетя Виолетта предпочитала видеть ее кроткой и покорной.

Стрек улыбался. Правый уголок его рта неприятно изогнулся. Почти в издевательской ухмылке.