Жуткое - Джордан Крауч, Блейк Крауч (2019)

Двигатель негромко шипел.

Сквозь боковое водительское стекло она увидела Джима. Из-за того, что «Тойота» остановилась под углом, он просто лежал на спинке сиденья, пристегнутый, а его голова неестественно склонилась к его левому плечу.

– Мистер Мортон! – позвала детектив.

Он не пошевелился.

Софи подошла ближе и попыталась рассмотреть внутренности машины через заднее стекло. Заднее сиденье было пустым, подушки были залиты кровью. Она посмотрела на ветровое стекло – в нем зияла дыра, проделанная изнутри.

Бенингтон отвернулась от машины и посмотрела на склон. Казалось, что перекрученный защитный барьер находится на расстоянии тысячи миль от нее.

С этой точки она могла проследить путь падения «Тойоты», пробившей барьер и летевшей по воздуху добрую сотню футов, прежде чем коснуться земли в первый раз.

Возле второй точки соприкосновения машины со склоном она заметила узенькую тропку, шедшую вниз по склону.

Заканчивалась та ярдах в пятидесяти от того места на опушке, где сейчас стояла Софи.

Женщина стала пробираться по снегу, используя для опоры молодые деревца и ветви пихт. Каждый шаг давался ей с трудом, и уже через минуту она покрылась потом.

Пройдя десять футов, она заметила серое пальто Пейдж.

Сестра Гранта лежала, уткнувшись лицом в снег, и все вокруг нее было покрыто кровью. Софи наклонилась и дотронулась до ее сонной артерии.

В двадцати футах от Пейдж, дальше в лесу, она увидела ее брата.

Он лежал на спине.

С открытыми глазами, бездыханный.

Бенингтон рухнула на снег рядом.

– Да что же это… – прошептала она.

В будущем станут появляться моменты, в которые онемение будет ослабевать, и она будет вспоминать прохладную июньскую ночь, когда она везла не совсем трезвого Гранта из «Ковыляющего Монаха» домой. В баре было какое-то мероприятие, чей-то день рождения, и они провели весь вечер за разговорами, едва не касаясь, а иногда и касаясь друг друга коленями под барной стойкой, в то время как остальной участок ревел в кабинках за их спиной. В ту ночь Софи удивилась себе самой. Когда все разошлись, она довезла напарника домой, и они сидели в машине перед его домом – их руки были настолько близки друг к другу, что, казалось, легкий бриз, задувавший в полуоткрытое окно, вот-вот соединит их вместе. Ей ничего не хотелось, кроме как просунуть пальцы в руку Гранта. И замереть. Позволить ему сжать их. Но она этого не сделала. И он тоже. Это стало их общим ритуалом. Два года они оказывались на пороге, за которым скрывалось все, о чем они мечтали, и не переступали через него. Так что в предстоящие недели она будет вспоминать тот первый случай в машине и то, как она боялась дотронуться до его руки, а потом этот последний – когда она держалась за нее, сидя рядом с ним в снегу холодным туманным утром.

Она решила, что работа для нее важнее любви. Важнее ее счастья. Она предала и Гранта, и себя. Теперь Софи понимала это. Понимала с той обжигающей ясностью, которая обрушивается, как гром среди ясного неба, когда уже слишком поздно что-то менять. Когда ничего уже не остается, кроме как встать лицом к лицу со своим провалом, принять на себя всю боль и продолжать жить.

Звуки сирен вернули ее к действительности.

Они были еще очень далеко и звучали в горах как печальный хорал.

Софи стала подниматься.

Вначале она решила, что видит огни спасателей, но этого не могло быть, потому что сирены звучали слишком далеко, и, кроме того, этот свет, казалось, сходил прямо с небес. Опускался сверху. Источник слепящего свечения находился прямо над деревьями. Свет был ярче, чем все, что ей приходилось видеть в жизни, и в то же время она не ощущала боли в глазах и желания отвернуться.

Свет сходил на нее, а она лежала на снегу, все еще сжимая руку Гранта.

Он приближался все ближе и ближе, но страха не было.