Она очень удивилась, увидев его после стольких лет всего в нескольких шагах от себя. На этот раз не в газете и не на телеэкране, он стоял перед ней наяву. Годы не изменили его внешности, Ло даже стал еще красивее.

Ей хотелось стоять и смотреть на него, но он взирал на нее с нескрываемым презрением, совершенно не узнавая.

– Давайте войдем в дом, мистер Кинкейд, – спокойно предложила она.

Соседи, пользуясь солнечным воскресным деньком, чтобы покопаться в саду, перестали поливать и застыли на месте, с любопытством рассматривая гостя мисс Хиббс и его машину.

В том, что к ней в дом пришел мужчина, не было ничего особенного. Многие клиенты часто заходили к Марни обсудить какие-то вопросы. Обычно это были скучные люди в строгих темных костюмах. И никто из них не был таким загорелым, похожим на кинозвезду, ни у кого не было шикарной дорогой машины.

Эта часть Хьюстона отличалась от новых районов. Большинство ее жителей составляли люди среднего возраста и скромного достатка, имеющие недорогие легковые машины. «Порше» здесь считался редкостью. Соседи не помнили, чтобы Марни на кого-то когда-нибудь кричала.

Она повернулась и повела Ло Кинкейда по дорожке, ведущей к дому. В помещении от кондиционера дышать стало легче, но так как Марни была мокрой, то сразу замерзла. А может быть, она дрожала потому, что увидела этого человека.

– Проходите.

Через довольно большой холл, типичный для домов довоенного времени, они прошли на застекленную террасу, служившую ей мастерской. Тут она чувствовала себя привычнее, и здесь легче было осознать, что этот человек, Ло Кинкейд, неожиданно снова вошел в ее жизнь.

Когда Марни обернулась, то увидела, что гость своими холодными голубыми глазами осматривает мастерскую.

– Ну, – сказал мистер Кинкейд.

Было ясно, что он ждет объяснений, а каких, Марни не понимала.

– Я ничего не знаю о письмах, мистер Кинкейд.

– Их отправляли отсюда.

– Значит, на почте произошла ошибка.

– Маловероятно. Не пять же раз за последние несколько недель. Послушайте, миссис… как ваше имя?

– Хиббс, мисс Хиббс.

Он еще раз быстро и внимательно посмотрел на нее.

– Мисс Хиббс, мне тридцать девять лет, и я никогда не был женат. Я давно уже не мальчик и не могу помнить всех, с кем когда-то спал.

Ее сердце снова сильно забилось, а дыхание стало частым.

– Я никогда не спала с вами.

Он слегка повернулся и надменно посмотрел на нее.

– А как же вы тогда пишете, что у вас от меня сын? Сын, о котором я никогда не слышал, до тех пор пока несколько недель назад не получил первое письмо.

Марни вопросительно смотрела на него. Она почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Будто земля уходила из-под ног.

– У меня нет детей, и, повторяю, я никогда не посылала вам писем. – Она показала на стул. – Почему же вы не садитесь? – Она предложила ему сесть не из вежливости и не заботясь о его удобстве. Марни боялась, что, если немедленно не сядет, у нее подогнутся колени.

Перед тем как опуститься в ротанговое кресло, мужчина на секунду задумался. Он присел на самый край, как будто был готов вскочить в любой момент.

Понимая, что на ней грязные кроссовки, старые шорты и еще более древняя майка, Марни, однако, устроилась в кресле напротив. Она сидела прямо, сдвинув грязные колени и нервно сжимая руки.

Марни чувствовала себя раздетой под его проницательным взглядом, скользящим по ее лицу, растрепавшимся волосам, рабочей одежде и испачканным коленям.

– Вы узнали меня, – произнес он уверенно и быстро.

– Каждый, кто смотрит телевизор и читает газеты, узнал бы вас. Вы самый известный астронавт после Джона Глена.