Кот снова картинно закатил глаза, повернулся задницей ко мне и, распушив полосатый хвост, вальяжно пошел в сторону деревни.

Мол, не больно-то и надо было.

По кошкам поперся зараза такая…

Как я дожил до того, что завидую коту?

Долго ли умеючи, особенно, когда по глупости и молодости все мозги в штаны опускаются.

То ли от досады, то ли от работы потянуло левое плечо и печать, как-то по-особенному зачесалась.

После смерти Варги внутри теплилась надежда, что печать спадет и освободит меня, но…ничего собственно не изменилось. Я так же привязан к этому месту, к этому дому. С той лишь разницей, что теперь нет смердящей сумасшедшей хозяйки. Последнее наверняка не надолго. Служба магического контроля быстро вычислит оставшийся без надзора участок и направит сюда на службу другую ведьму. Мне остается только надеяться, что она будет не хуже Варги. Хотя, казалось бы, куда уж хуже-то?

Собственные мысли вызывают раздражение.

Я быстро мою руки в кадке с водой и перед тем, как смыть пот с лица, вглядываюсь в свое отражение.

Да…Радгар…

Как ты дожил до такой жизни, что побухать в свое удовольствие с презренным низшим для тебя в радость стало?

Этот вопрос я задаю себе почти постоянно с того дня, как меня заточили в глухом Полесье, словно в тюрьме. Посадили могущественного демона на цепь, будто собаку.

Временами я слишком много думаю, о своей унизительной участи домового, напитывая себя яростью, злобой и придумывая изощренные планы мести, после того, как смогу освободиться.

Мой старший брат Велес далеко не тот простодушный дурак, каким периодически прикидывается. Когда они с отцом и еще двумя десятками магов накладывали печать, он подсуетился, чтобы она продержалась не одно тысячелетие. Надеется, что к этому сроку я вконец выживу из ума, и демоническая сущность развеется в бездну.

Пока прошло двести лет. Я не сломался, в своем уме и здравой памяти. И понимание, что от смерти меня отделяет еще восемьсот мучительных лет, заставляет быстрее шевелить мозгами в поисках выхода.

В доме ведьмы Варги, как всегда царит бардак. Брезгую ковыряться в ее вонючих тряпках, но, видимо, все же придется себя пересилить и завтра потратить те крохи силы, что у меня накопились на уборку в избе.

Сам я обитаю, как и положено презренному рабу, на чердаке. Ведьма долго измывалась по поводу того, как я со своим ростом, умещаюсь в этом крошечном пространстве. Это еще раз доказывает мою теорию, что даже Варга не знала кто на самом деле у нее в услужении.

Те немногие силы, что у меня остались после запечатывания, я потратил на обустройство своего жилища, которое за двести лет стало мне домом. Расширил тесное пространство чердака, смастерил простую, но удобную мебель, наложил заклятие незримости, чтобы Варга, если ей вздумается порыскать на чердаке, видела только пыльное, тесное, заросшее паутиной пространство. Заклятие вытянуло у меня все силы и сократило жизнь на несколько десятков лет, но оно того стоило. Оказалось, что, только потеряв все к чему привык, начинаешь ценить то, чем ты владеешь единолично.

Еще я научился ценить друзей. Раньше у меня их, как оказалось, не было. Одни лизоблюды и предатели.

Теперь у меня есть Кот и Федот. И, если от Кота польза маленькая – из дельного мог только бабке в калоши нассать, то Федот за мной и в топь, и на разлом, и дрова попилить. Правда, исключительно после великого перепоя, ибо похмелиться хочется, а нечем

Федот - он же леший, живет в землянке в самой чаще леса. Охраняет заповедные места, пугает людей, чтобы не ходили на границу разлома, а по большей части пьянствует и играет в карты с чертом, что тоже живет в лесу, но уже на более выгодных условиях. Уж не знаю, какая от него польза нашему вездесущему некроманту, но тот разрешает своему слуге отираться на кладбище, ходить в деревню и отбирать у баб корзины с ягодой в лесу. Мерзкий, наглый тунеядец. Весь в своего надменного хозяина Захара.