Нет, мне не было его жаль, обычное любопытство.

— Ничего страшного. В аварию попал, все пройдет.

И замолчали оба. Я ожидала слов, вопросов, требований наконец, но мы только молчали.

— Ты поговорила с ним?

У меня сердце зашлось, хотя знала, готовилась к этому.

— Да. Он согласен с тобой увидеться.

Ярослав улыбнулся, на мгновение вдруг превратившись в того двадцати двухлетнего парня, который вскружил мне голову. Глупое сердце кольнула ностальгия, но я отбросила ее в сторону.

— Но? — спросил Ярослав чуть приподняв бровь.

— Но только в моем присутствии. Ты не скажешь ребенку ничего, что может скомпрометировать меня в его глазах. Я не знаю тебя, Ярослав. Раньше думала, что знаю, а теперь ты просто незнакомый мужик на дорогой тачке. Я не могу тебе верить, не хочу. Я буду рядом с ним.

— Хорошо, — ответил он. — Видишь, какой я милый?

И засмеялся. Потом потянулся за очередной сигаретой и я увидела длинный змеящийся шрам, что уходил от мочки уха и прятался под воротником пальто. Ничего страшного? Но… это не мое дело. И мне не важно, была ли у Ярослава женщина, которая проводила бессонные ночи в тревоге у постели в клинике. Мне все равно — я свою вахту отстояла. И ночей не спала, и плакала, и мечтала о несбыточном. Теперь это не мое дело.

Но Ярослав успел перехватить мой взгляд. Посмотрел на меня, с прищуром, усмешкой.

— Все же некоторые вещи остаются неизменными. Ты всегда такой была. Жалостливой, совестливой… Тебе меня жаль, да?

— Не настолько, чтобы пустить в мою жизнь.

Запах сигаретного дыма казалось пропитал все вокруг, от него подташнивало. Я ненавидела сигареты, я росла в военном городке. Офицеры, солдаты срочники… Господи, сколько там было мужчин. И почти все они курили, включая моего отца.

— Мне не нужна твоя жизнь, птаха. Мне хватает своей и она полна.

От того, что он назвал меня дурацким прозвищем столетней давности неприятно царапнуло. Я в кинула голову и посмотрела на Ярослава с вызовом.

— Если она полна, то зачем тебе мой сын?

Его взгляд был полон сожаления. Но я была уверена, жалел он не о том, что упустил возможность видеть, как растет его сын. Он жалел меня, а я ненавидела чужую жалость. Я, блядь, сильная.

— Завтра в пятнадцать часов, — сказал он и назвал крупный торговый центр. — Я буду ждать.

— Мы придем, — ответила я в его спину.

Просто потому, что зная, чего ждать удар держать проще. Так я буду готова, если вообще можно быть готовым к таким. Зато я до странного спокойна. Я его знаю, Ярослава. До каждой родинки на его теле. Знаю все его привычки. Что сбрасывает одеяло, когда спит, и не важно, какая температура. Знаю, что ненавидит кофе, но все равно пьет его каждое утро в надежде на то, что уж оно его разбудит. Что он страшная сова. Я знаю все его слабые стороны, пусть их и мало. Но самая слабая — он не верит в меня. Что тогда, что сейчас. Для него я по прежнему та самая девочка двадцати лет, что восторженно смотрела ему в рот при первой встрече. А я… выросла. Жизнь матери одиночки учит многому. Но он… пусть ошибается. Пусть считает меня слабой. В его неведении моя сила.

Этой ночью я даже смогла уснуть. Главным было — решиться. Теперь дело сделано. Суббота, а моя Илюшка такой же сова, как и его отец. Разбудить его в школу великое дело, это почти так же сложно, как отправить спать до полуночи. Я успела испечь пирог, поработать с документами, сделать несколько звонков, а он все спал. Потом пришел, сонный, смешной. Мой.

— А ты уверена, что с ним нужно видеться? — спросил он.

— Нет конечно, — сказала я и напомнила. — Решать тебе. Я надеюсь, это не сильно изменит нашу жизнь. Я же вижусь со своим отцом.

— Но дедушка то тебя любит… Но я встречусь с ним. Мне интересно на него посмотреть.

