Эпидемия класса - Z - Соловьев Станислав

На происходящий шум подошел еще какой-то человек, которого сложно было представить улыбающимся. Слишком уж суровые черты лица, глаза какие-то блестящие, как у рассвирепевшей собаки. Впрочем, Майклу было немного не до этого, так как он сидел на лавке, посреди некоего цеха или фабрики, в окружении пыли, ржавчины и страха, генерируемого в вирткапсулах и транслируемого на экран.

— Что за дерьмо? — короткий кивок в сторону горе-должника обозначил область вопроса.

— Да вот, взял под реализацию, — последние два слова программист выделил особой интонацией, поправив волосы потной рукой, — два кило, а теперь говорит, что ничего не знает. Про какого-то Хуана толкует.

— Так я видел, кто брал два кило. — "свирепый пес" все же оскалился в улыбке и выглядело это пугающе, — У того морда, как засохший персик. Вообще конченный тип.

У программиста дернулась щека, некоторое время он мучительно размышлял, как быть, а потом достал из кармана ту самую мятую сотню и всучил ее Майклу, ни слова не сказав. Видимо, это было извинением. Зато молчать не стал неожиданный спаситель, все так же оскалившись, но теперь уже в другом контексте, он склонился настолько, что это даже выглядело неприличным и прошипел, сквозь зубы:

— Ты же знаешь, что такое родителям лучше не рассказывать?

Конечно, Майкл знал. Около шести лет он пытался устроить свою жизнь в прекрасной Америке, но только не как поп-звезда или актер, а как самый обычный строитель. Работник среднего звена. Казалось, что знание языка враз воздвигнет его на пьедестал, как самого востребованного специалиста в этой стране. Мексиканцы, к которым он попал, так не считали, а ведь их слова с каждым годом становились все более правдивыми: "В гостях хорошо, а дома лучше!"

И весь юмор состоял в том, что доложи он об этом в полицию, то естественно, погрязнет во всем сам. Выяснится очень много деталей, которые в совокупности вполне потянут на срок, а если не потянут, то расплата придет с другой стороны, и уж помещением в хардкорную игру дело явно не закончится. Тем более, что съемная комната, которую занимал Майкл, располагалась как раз в том районе, где следует меньше всего употреблять слово "полиция". И что важнее, не стоит прибавлять к нему уважительные интонации. Но как бы то ни было, а мексиканцы являлись людьми. Контакт с ними простой рабочий парень, не пожелавший распространяться о своем прошлом, нашел достаточно быстро. Достаточно было вести себя открыто и дружелюбно. Эмигранта из России принимали легко в любой компании, в которой ему приходилось оказываться по работе, ведь строительных объектов, с которыми работала фирма, было более чем достаточно. Ездить приходилось по многим штатам, в каждом практически одно и тоже: строители из-за рубежа сбивались в тесные коллективы, предпочитая лишний раз не контактировать между собой. Дело в том, что такова политика биржи труда, коренные американцы резко контрастировали на фоне своих иностранных коллег: зарплаты выше, спец одежда и инструмент качественней, профсоюз работает в полную мощность. Естественно, приезжие считали такой расклад несправедливым, но век от века ничего не менялось и вряд ли способно было измениться. Майкл этому особого значения не придавал, потихоньку откладывая на свой счет и периодически поверяя, сколько там набежало по процентам. Главное, что здесь его искать не станут, а если и станут, то вряд ли найдут...

С того злосчастного инцидента прошла неделя. Вспоминался он как страшный сон, а сотня баксов все еще лежала в тумбочке. Тратить ее не было никакого желания, отдавать кому-то — жалко. А мысль о том, как быстро она досталась, все чаще прогрызала изнутри. Всего каких-то полчаса. Как-то ненароком, незаметно для самого себя, Майкл уже подсчитал, что за восемь часов может скопиться полторы штуки, а то и больше. А сколько за месяц? А за год? От таких цифр екало в сердце. Правда, велик ли труд, лежать в гробу? Это не то, что с перфоратором или отбойником весь день.