Кэт продолжила внешний осмотр. На голове покойницы – никаких видимых повреждений. Переломов черепных костей нет. Ссадин на коже головы – тоже. Светлые волосы были нечесаными и грязными. Чувствовалось, эта женщина давно не мыла голову. За исключением обычных посмертных изменений, следов на туловище не было. А вот левая рука сразу привлекла внимание Кэт. К запястью тянулась длинная полоска рубцовой ткани.

– Следы иглы, – сказала Кэт. – И след от недавнего укола.

– Очередная наркоша, – вздохнул Сайкс. – Вот тебе наше заключение. Скорее всего, померла от передозировки.

– Можно было бы провести экспресс-анализ иглы. Где ее сумочка?

– При ней не было сумочки, – покачал головой Рэтчет.

– Обычно игла валяется где-то рядом. И шприц.

– Я осмотрел место, где ее нашли, – сказал Рэтчет. – Ни сумочек, ни пакетов, ни шприцев.

– И рядом с нею ничего не было? – допытывалась Кэт.

– Ничегошеньки. Ни сумочки, ни документов.

– Кто первым ее увидел?

– Дежурный полицейский. Потом я.

– Итак, у нас труп наркоманки со свежими следами уколов. Но иглы при ней не обнаружено.

– Возможно, она вмазалась в другом месте. А потом забрела в этот переулок и умерла, – предположил Сайкс.

– Возможно.

– Смотрика-ка, Кэт! – Рэтчет указал на кисть покойницы. – Видишь? У нее что-то в кулаке. Что это может быть?

В кулаке был зажат кусочек розового картона. Большего увидеть не удавалось. Кэт не без труда разжала пальцы мертвой блондинки, и из них выпала книжечка картонных спичек. На картоне золотыми буквами было вытиснено: «„ЭТУАЛЬ“. ИЗЫСКАННАЯ КУХНЯ. ХИЛТОН-АВЕНЮ, 221».

– Далековато от Южного Лексингтона, – заметил Сайкс.

– Слышал про это милое местечко, – подхватил Рэтчет. – Но питаться там мне не по карману.

Кэт открыла книжечку. Внутри она увидела три неиспользованные спички и телефонный номер, написанный перьевой ручкой на внутренней стороне книжечки.

– Интересно, это местный номер? – спросила она полицейских.

– Судя по префиксу, это Сарри-Хайтс, – ответил Сайкс. – Опять-таки далековато от «муниципалки».

– Что ж, давайте позвоним и узнаем, чей это номер, – предложила Кэт.

Пока Сайкс и Рэтчет переминались с ноги на ногу, она подошла к настенному аппарату и набрала номер. Раздалось четыре длинных гудка, затем включился автоответчик, и в трубке послышался сочный мужской голос:

– Сейчас я никак не могу ответить на ваш звонок. Пожалуйста, оставьте имя и номер.

И больше ничего. Никакой крутой музыки, коротких хохмочек или чего-либо такого. Только краткое сообщение и сразу – сигнал начала записи.

– Здравствуйте. Я доктор Новак из судебно-медицинского экспертного бюро Альбиона. Пожалуйста, перезвоните мне в связи с…

Нет, нельзя говорить, что у нее за спиной лежит труп женщины, которую этот мужчина, возможно, знал.

– Пожалуйста, перезвоните мне. Это важно.

Она продиктовала номер и повесила трубку.

– Вот так, ребята. Осталось дождаться ответного звонка. А пока могу я вас попросить остаться на вскрытие?

Вряд ли Сайкс и Рэтчет горели желанием лицезреть вскрытие, но оба не посмели возразить и мужественно встали возле стола. Они морщились, когда Кэт втыкала в труп иглы, беря кровь из бедренной артерии, стекловидную жидкость из глаза и мочу из прокола в нижней части живота. Но если ты видел, как игла протыкает глазное яблоко (пусть и у трупа), дырка в мочевом пузыре уже не кажется чем-то ужасным. Затем Кэт взяла нож (фирма «Хенкельс», немецкая сталь) и полоснула по грудине. Эту часть вскрытия мужчины перенесли стоически. Их не испугали даже раздвигаемые Кэт ребра и ощутимый запах крови и внутренностей.

Извлеченные внутренности поблескивали в ярком свете ламп.