Я пытаюсь подняться с места.

― Нет, не смей. Оставайся здесь.

Большая белая чашка опускается на стол. Я неотрывно смотрю на зелено-белый логотип «Старбакса». Еще одна чашка опускается следом, и затем Илайджа садится напротив меня.

Я уставилась на эмблему, не смея поднять глаза.

Он протянул руку и дотронулся указательным пальцем до моего подбородка.

Рефлекторно моя голова поднялась, и вот, я уже пялюсь на его изумительную улыбку. Такая же довольная, хитрая улыбка сводила меня с ума на протяжении месяцев. Сердцебиение участилось, первобытная потребность понеслась по моим венам.

Илайджа улыбнулся шире, и, подтянув руки к столу, наклонился ближе. Он такой огромный в своей белой полосатой рубашке. Его губы слегка припухшие, немного темнее, чем обычно.

Соблазнительно.

Больше, чем соблазнительно. Кажется, мне необходимы его губы.

Я вспомнила, как лениво посасывала его нижнюю губу и то, как он рычал во время этого.

Глаза Илайджи потемнели, зрачки расширились. Неужели мое выражение лица выдает мои мысли?

― Да. ― Я становлюсь влажной от его скрипучего голоса: ― Нам определенно нужно поговорить. ― Он пододвигает одну чашку кофе ближе ко мне.

― О… о чем? ― трясущимися руками я беру кофе.

И он замечает это.

Эти черные глаза прожигают мои руки, а затем и грудь. На мне сейчас объемный бюстгальтер, но готова поклясться: он видит то, как набухли мои соски.

― Не включай дурочку, детка. ― Протянув руку, он ведет кончиками пальцев вниз по тыльной стороне моей ладони.

Я задыхаюсь и начинаю покрываться мурашками.

Он сжимает губы и говорит низким голосом, не отводя от меня взгляда.

― Чертова девчонка. Ты тоже это чувствуешь.

Господи, да. Я чувствую это уже так долго, что не знаю, как с этим справиться.

― Я против отношений, ― говорю я, надеясь, что мой ответ сдержит его.

Но я ошибалась.

― Хорошо, потому что я тоже.

Я знаю это. Очень хорошо знаю. Это одна из причин, по которой у меня возникла такая сильная неприязнь к нему. Он типичный кобель.

― Выпей. ― Илайджа двигает ко мне кофе и начинает пить свой. ― Я хочу убедиться в том, что ты абсолютно трезвая, прежде чем мы продолжим этот разговор.

― Я трезвая, ― бормочу я, но все же отпиваю глоток.

Впервые он предложил мне кофе три недели назад, после того как мы начали разговаривать. Иначе говоря, я поняла, что быть с ним грубой, с профессиональной точки зрения, не в моих интересах, и с тех пор каждое утро он приносит мне кофе.

Поэтому неудивительно, что кофе, который я держу в руке, мой любимый.

― Ты уверена, что протрезвела? ― спрашивает он.

Я киваю. Я не могу обвинять его за такой сомневающийся тон, ведь всего полчаса назад я была абсолютно пьяна. Но проблема в том, что я не знаю, насколько пьяной я была именно из-за алкоголя…

И насколько я была пьяна от него

Наверное, пятьдесят на пятьдесят.

Хотя, вероятнее всего, двадцать пять на семьдесят пять в его пользу.

Я делаю большой глоток кофе.

― Да… я протрезвела.

Он смотрит в мои глаза, стараясь изучить меня, а затем кивает, окончательно поверив мне. Он приоткрывает рот, будто хочет что-то сказать.

Я качаю головой, останавливая его.

― Почему ты вообще хочешь поговорить об этом?

И вот он наклоняется ко мне, глядя так, словно собирается опрокинуть стол и овладеть мной прямо здесь.

― Потому что, Пейдж, ― говорит он медленно. Очень медленно. ― Я хочу трахнуть тебя.

Глава 4

Пейдж

У меня перехватывает горло, и я почти не могу сглотнуть. Господи, то, как он сказал, что хочет трахнуть меня…

— Да, я это уже знаю.

Конечно же, я это знаю. Это было понятно еще с моего первого рабочего дня в «Джоуер Тек».

Господи Иисусе, поэтому он на протяжении трех недель покупал мне кофе.