Музыка начинает затихать, но для нас это не важно. Когда начинает играть следующий трек — Голдфрапп «Happiness» — мы все также взбудоражены. Гарри визжит от счастья.

— Ничего себе! — ахает он, откидывая волосы со лба. — Моя любимая песня.

Меня стаскивают со стола, и мы втроем снова становимся в круг. Я знаю, что сейчас произойдет. У меня сильно кружится голова. И только одно способно остановить неизбежное, поэтому я смотрю на Оливию. Гарри полностью поглощен песней, поэтому не замечает, что мое внимание сосредоточено на его матери. А ее на мне.

Мы так и ходим кругами, а Гарри поет.

— Я люблю тебя, — криво усмехаюсь я.

— А я тебя, Миллер Харт, — отвечает она одними губами, освещая меня своим светом. Господи, что же я такого сделал, чтобы заслужить ее?

Кажется, я вспотел. Музыка, наконец, останавливается, и мы следуем традиции, падая в изнеможении на пол. Задыхаемся и громко дышим. Гарри все еще смеется вместе с мамой.

Глядя в потолок, я улыбаюсь.

— У меня есть просьба, — бормочу я, задыхаясь. На эту фразу есть только один правильный ответ.

— Мы никогда не перестанем любить тебя, папочка, — торопливо отвечает он, кладя руку мне на плечо. Я наклоняю голову в сторону, чтобы посмотреть на него.

— Спасибо.

— У нас тоже есть просьба.

Я делаю глубокий вдох и проглатываю комок в горле, пронизанный счастьем.

— Пока дышу — всегда, милый мальчик.

Мой мир вновь сфокусирован и все стало прекрасным.

Оливия Тейлор превратила мой педантичный образ жизни в гребаный хаос. Но это реальность. То, что я ощущал с ней, было настоящим. Каждый раз, когда боготворю ее, я чувствую, как моя душа очищается. И это замечательно.

Удовольствие. Освобождение.

Наша близость тоже имеет серьезное значение, это не животный инстинкт. Это важно, для нас это как воздух. Легко. Так и должно было случиться. Одна ночь превратилась в целую жизнь. Но даже этого будет мало. Всего, что связано с Оливией и Гарри, никогда не будет достаточно. Меня зовут Миллер Харт.

Я — Особенный. В том смысле, что ни один другой человек, когда-либо ходивший по этой земле, не мог быть так счастлив, как я. Я думаю, не нужно объяснять.

Я свободен.