Конечно, это нереально. Конечно, я никогда не смогу воссоединиться с тобой. Ты и я больше не будем существовать. Это сказка! С 13 лет я не принимал всерьез никаких религиозных или духовных взглядов на загробную жизнь. И все же тот факт, что я, убежденный скептик и ученый, тем не менее нахожу успокоение в мысли, что однажды смогу воссоединиться со своей умершей женой, свидетельствует о сильнейшем стремлении к постоянству и страхе, который мы, люди, испытываем перед забвением. В последнее время я проникся особым уважением к успокоительному влиянию магического мышления.

Когда я писал последние строки, мне пришло электронное письмо от читателя, который прочел мою книгу «Как я стал собой». Какое удивительное совпадение! Вот заключительные строки его письма:

Но почему, доктор Ялом, смерть вызывает такой страх? Тело умирает, но сознание подобно реке, бегущей сквозь время… Когда приходит смерть, приходит время попрощаться с этим миром, с человеческим телом, с семьей… Но это еще не конец.

«Это еще не конец» – как сильно, как страстно мы, люди, цеплялись за эту мысль с незапамятных времен. Каждый из нас боится смерти, и каждый из нас должен найти способ справиться с этим страхом. Мэрилин! Я очень хорошо помню твои слова, которые ты повторяла так часто: «В смерти 87-летней женщины, которая ни о чем не жалеет, нет ничего трагического». Эта идея – чем полнее ты живешь, тем легче умирать – кажется мне очень убедительной. Во всяком случае, я в это верю.

Аналогичной точки зрения придерживаются многие из наших любимых писателей. Помнишь, как жизнелюбивый Зорба Казандзакиса призывал: «Пусть смерти не останется ничего, кроме выгоревшего дотла замка». А помнишь тот отрывок из автобиографии Сартра, который ты мне читала: «Я безропотно шел навстречу концу… убежденный, что последний удар моего сердца будет записан на последней странице моих трудов и что смерть заберет только мертвеца». Я знаю, что буду существовать в эфирной форме в умах тех, кто был знаком со мной или читал мои сочинения, но через поколение или два любой, кто некогда знал меня из плоти и крови, исчезнет.

Я закончу нашу книгу незабываемыми вступительными словами из автобиографии Набокова «Память, говори»: «Колыбель качается над бездной, и здравый смысл говорит нам, что жизнь – только щель слабого света между двумя вечностями тьмы». Этот образ одновременно тревожит и утешает. Я откидываюсь на спинку стула, закрываю глаза и успокаиваюсь.