– Повтори, что она сказала, дословно, – попросила Линда.

– Так это дословно. «Не суй нос куда не следует, чтобы не было хуже». Жутким тихим голосом. Она на меня даже не глянула. Так и смотрела вперед. Бобби – тоже.

– На Джоди совсем не похоже, – заявил преподаватель вождения Дэвид Долливер.

– И не говори. Я прям остолбенела. Звучало как… угроза.

Ивонна Готье кашлянула.

– А я не удивлена.

Ивонна была в Тайлере новенькой – ее наняли в прошлом году, когда учительница математики вдруг решила не выходить на работу после декрета.

Все дружно посмотрели на Ивонну. Та нервно теребила сумочку.

– Вы не подумайте, Джоди замечательно ко мне относится, и директриса она потрясающая. Просто… На собеседовании она спросила, есть ли у меня дети – уже или в планах. Я ответила, что не замужем – хотя ей какое дело? – и что в будущем, когда-нибудь, хочу детей. Джоди резко переменилась. Лицо стало серьезным, а голос тихим и… угрожающим, как ты говоришь, Диана. Правда, жутко было. Джоди заявила, что сыта по горло моей предшественницей: та зареклась заводить детей, а сама соврала. Поэтому, продолжила директриса, если хочу получить место, я должна пообещать не беременеть. Я пообещала. Тоже соврала, но пообещала.

– Я знаю Джоди Хоукс еще по старшей школе Санта-Мары, – недоверчиво покачал головой учитель истории Кен Майерс. – Она добрейший, милейший, честнейший и достойнейший человек. Не верю, чтобы Джоди вела себя так непрофессионально и уж тем более кому-то угрожала.

– Я слышала это своими ушами, – не сдавалась Ивонна.

– Я, видимо, тоже, – кивнула Диана.

Толпа внезапно оживилась, гул голосов стал громче. Его сменила почтительная тишина – последний член окружного школьного совета занял место на трибуне, и собрание призвали к порядку. Сначала бегло обсудили кое-какие общие вопросы, быстро за них проголосовали и только потом перешли к заявлению Тайлера.

Несмотря на огромное количество присутствующих, дискуссия получилась на удивление короткой. Впрочем, напомнила себе Линда, люди пришли в основном слушать, а не говорить. Линда пожалела, что она так плохо знакома с темой. Нужно было все изучить и поучаствовать в обсуждении! Джоди выступила с презентацией, ответила на безобидные вопросы членов совета; большая группа родителей поддержала инициативу; главы профсоюзов высказались категорически против. Слушая так называемые прения, Линда все больше понимала: исход собрания – дело давно решенное.

Как же она раньше не догадалась? Линда думала, что совет не захочет терять контроль над школой Тайлера, но ведь главной целью этих фанатиков было искоренить в школах государственные образовательные стандарты (мол, они «недостаточно христианские»). Ради этого совет не возражал даже поступиться собственной властью. Возможно, взамен Джоди дала какое-нибудь обещание или заключила тайную сделку – лишь бы добиться своего.

Предложение приняли при одном голосе «против». Тем не менее это не означало, что Тайлер автоматически поменял статус. На следующем, финальном, этапе следовало провести голосование среди сотрудников школы. Оно определит, чего желает большинство: обрести независимость или остаться под эгидой окружного управления. Если большинство одобрит перемены, несогласные смогут перейти в другое учебное заведение округа. Если же большинство выступит против, то идея с независимой школой повиснет в воздухе: придется либо запускать весь процесс заново, либо отказываться от идеи.

После собрания родители, ученики и местные журналисты обступили Джоди. Директора поздравляли, расспрашивали о будущем школы Тайлера.

– Пойдем отсюда, – сказала Диана.