Я была уверена, да черт побери, я знала, что голос идет снаружи. И при этом понимала, что расслышать шепот через стекло невозможно.

Но ведь слышала!

“Хес-с-с-си-и-и-и, идем”.

– На хер. – напомнила я.

В квартире точно безопасно, да и сила Темного принца, наместника Горхейма в нашем мире ограничена. Слишком много технологий, железа, да и прочего. К тому же я не дура, амулеты и обереженые статуи стоят как положено.

Цветы скребли стеблями по стеклу, прилипали лепестками. Их белоснежный цвет на глазах менялся, наливался алым.

Красный – цвет страсти. Цвет крови, так любимой в Горхейме. Цвет боли, той, что заставляет чувствовать себя живым.

Окно постепенно скрылось под цветами. Они светились изнутри, пульсировали. Огромные, похожие на маки. Только больше раза в два.

И вот такое представление каждую ночь, с тех пор как я выгнала Кевина. Мать вашу, да только ради спокойных ночей я готова была порой вернуть его.

“Хес-с-с-си-и-и, твой дом ждет тебя. Твой город скучает. И я тоже”.

Мужчины порой удивительно упертые.

– Спи, – посоветовала я Кесси, – пусть себе шепчет, это представление еще на час-другой. Не привыкла что ли?

Кесси взглядом дала мне понять, что такие вещи ей не по душе. Можно сказать, я в диком восторге.

Самое гадкое, что голос Темного Принца делал свое дело. Мне хотелось подойти к окну, открыть его. Лепестки цветов будут чуть прохладными и очень нежными, когда сожму их в руках. А потом потеплеют, точно прикосновения Принца дотянутся до меня через них.

Резкая боль в ладони заставила вернуться к реальности.

– Спасибо.

Кесси муркнула и положила голову мне на бедро, я же уставилась на ладонь. Кошачий коготь аккуратно ее располосовал.

Голос продолжал нашептывать мое имя, звать за собой, к себе. Точно зыбкий образ Горхейма показался вдали и манил, обещал, увлекал.

Мне так и не сказали, отчего спасалась мать. Что вынудило ее обратиться к сидхе и просить защиты. Но подозреваю, она пряталась от моего отца. В обмен на защиту и помощь у нее потребовали то, что дороже всего.

Меня.

Если в детстве сидхе казались мне чем-то невероятно прекрасным, то со временем я начала догадываться какая роль мне уготована.

Темный Принц, младший сын Королевы Тьмы, Воздуха и Зимы. Аластор, мать его! Он хотел вырастить себе наложницу, постоянную любовницу, забавную игрушку. Забавную, потому что никто не мог понять кто же мой отец. Или наоборот они знали, но мне не говорили.

В любом случае я нашла тогда лазейку.

Сидхе ценят чувства, яркие эмоции. А еще бессильны перед любовью. Страсть, похоть – это все пустое, они этим каждый день забавляются, а вот полюбить… на такое способен далеко не каждый сидхе.

И они обязаны не препятствовать влюбленным.

Я потерла виски руками. Ладно, влюбится тогда оказалось легко. Аластор как раз был увлечен очередной фавориткой, за мной не слишком то и наблюдали, уверенные, что я никуда не денусь. Да и куда бы удрала? Я любила Горхейм, чувствовала его.

И там я встретилась с Лексом.

Сердце опять закололо. Я привычно отодвинула боль назад.

Цветы за окном продолжали сверкать алым.

Голос вокруг сводил с ума.

А в голове выстукивало прошлое.

“Твое место в Горхейме, Хес-с-с-си-и-и. Ты – одна из нас. Ты одна из тех, в чьих жилах течет яд Горхейма. Вернись к нам. Вернись ко мне”.

Я тихо застонала и обхватила голову руками.

– Нормально. – ответила на немой вопрос от Кесси.

Та снова успокоилась, хотя взглядом нет-нет, да и косила в сторону окна. А цветы там уже покрывались тонкими струйками огня.

Они сгорали за окном, осыпались пеплом.

А я вспоминала как осыпалось пеплом мое сердце, когда Лекс не ответил на чувства. Но хотя бы помог бежать и познакомиться с Кевином.

“Вы понравитесь друг другу, – сказал он тогда, – Он научит тебя жить среди людей. А ты сможешь его полюбить”.