Уильям Бенн наблюдал за этой сценой, с одной стороны, как человек, с подозрением относящийся к любым необычным явлениям, а с другой – как профессионал, скептически воспринимающий все окружающее. Он внимательно осмотрел прилегающую улицу, но не нашел ничего для себя интересного, кроме этой группы поссорившихся подростков и главного действующего в ней лица – парня с огненными волосами, отметив, что у него к тому же пронзительно яркие голубые глаза и он совершенно не выглядит мексиканцем, во всяком случае, таким, какими их привык видеть Бенн, хотя в нем наглядно и проявилась горячая кровь.

Уильям неторопливо въехал в полукольцо:

– Шестеро против одного! И это, молодые люди, вы называете честной игрой?

Самый старший и задиристый из американцев выступил вперед:

– Он же ядовитая змея! Никогда не дерется руками. Ни шагу не сделает без ножа или пистолета! Настоящий убийца, по которому давным-давно плачет тюрьма… – В его голосе слышалось искреннее возмущение.

– Вон оно как? – произнес Бенн и повернулся к Рикардо. – Это правда, что ты боишься драться с ними на кулаках?

– Я готов драться голыми руками сразу с двумя из них! – после секундного колебания с вызовом ответил тот. – С любыми двумя. Только у них кишка тонка. Они…

– Ну хватит, хватит! – с легким раздражением остановил его Бенн. – Значит, как я понимаю, вы хотите помериться силами? Один на один. Так? – обратился он к выступившему вперед задиристому парню.

– Да я вытряхну из него душу! – пообещал тот. – Разорву его пополам и скормлю кишки птицам. Только боюсь, этот трусливый койот тут же пустит в ход ноги!

– Пусть только попробует, я прострелю ему голову, – успокоил его Бенн и, усмехнувшись, добавил: – Чтобы он не успел убить кого-нибудь еще… Ну, давай, Рикардо, посмотрим, на что ты способен!

Рикардо Перес шагнул вперед с таким уверенным видом, будто не сомневался, что американец тут же отступит или даже попытается убежать. Но тот был крупным парнем, которого, похоже, учили драться, ибо он сразу же встал в боксерскую стойку – слегка полусогнув ноги, надежно защитив лицо руками. Все-таки, наверное, ему было скорее двадцать, чем восемнадцать. В его бледно-серых глазах горела жажда боя.

Уильям Бенн бросил на него одобрительный взгляд.

Рикардо, смело шагнувший навстречу противнику, вдруг замедлил движение и, казалось, заколебался.

Он тоже сжал кулаки и изобразил нечто вроде боксерской стойки, но сразу было видно, что в этом деле совсем не смыслит. Это не ускользнуло и от американца, который довольно ухмыльнулся:

– Ну, Рикардо, попался? Сейчас я вышибу из тебя последние мозги!

– Ты?! Ты вышибешь из меня мозги? – крикнул Перес и с последним словом ринулся вперед.

Увы, не менее стремительно летящий ему навстречу кулак попал нападающему прямо в челюсть. Тут же, завопив от боли, он покатился по земле.

Впрочем, Уильяму показалось, что в этом вопле, столь приятном для его слуха, было больше ярости и злости, нежели боли или страха. При первых же его звуках остальные американцы радостно заулюлюкали, словно стая диких собак, услышавших испуганное мяуканье дрожащего от страха домашнего кота. Что же касается белого чемпиона, то он решительно направился к валяющемуся в пыли Рикардо, не желая упускать возможности покончить с противником одним мощным ударом, как только тот поднимется на ноги.

Однако он не мог предвидеть, что Рикардо не будет подниматься, как положено, – сначала на колени, потом, шатаясь, на ноги… Он одним прыжком вскочил прямо под кулаки американца, одновременно нанеся ему резкий удар в солнечное сплетение. Было ли это сделано рукой, ногой или коленом, толком не разобрал даже хорошо знавший толк в таких делах Уильям Бенн. Однако эффект получился поистине поразительный – белый чемпион не упал, но согнулся пополам, а лицо его исказила гримаса дикой боли.