А потом эта чехарда. Купоны, инфляция, меня просто все это настолько запутало, запугало, что я растерялся. Впервые я не знал, на что мне жить и чем мне заниматься. Тему мою прикрыли. Зарплата была настолько нищенская, да и платили с задержками. Тогда я начал заниматься репетиторством.

Я продержался почти восемь лет на репетиторстве, написал за это время за деньги три диссертации, которые мои более денежные коллеги благополучно защитили, плюс небольшая зарплата лаборанта, благо, эта работа давала достаточно много времени на халтуры. И однажды я почувствовал, что смертельно устал. Наверное, можно какое-то время работать в таком режиме, но чтобы заработать хоть что-то приходилось работать по десять-двенадцать часов в сутки, семь дней в неделю. И я почти сдох. Снова открылась язва. Врачи залечили бы меня, но я пошел к травнику на местный базар. Он дал мне крестовой травы. Моя язва затянулась, но через какое-то время дала о себе знать снова. И тогда произошла встреча, которая резко изменила всю мою судьбу.

Людмила чуть легонько тронула меня за локоть, что же, нам тут выходить. Продолжу рассказ как-то в другое время. Как только получиться. Интересно, что это за станция? Не узнаю. Ах, нет, вот оно – решение проблемы, это скульптуры белорусских партизан, следовательно и станция, нет, не Партизанская, а Белорусская, классическая архитектура сталинского времени, когда на украшение станций метро не жалели средств и каждая из них была маленьким архитектурным шедевром. Белый свет мрамора с различным орнаментом самых различных геометрических форм и тонких оттенков светлых тонов делал эту станцию достаточно светлой, а свод потолка значительно увеличивал станцию в объеме. Павел понял, что его уверенно ведут к выходу на Тверскую Заставу.

Глава четвертая

И ни о чем наш разговор

Москва. Улица Красина. Кафе. 28 марта 2010 года.

Они вышли из станции метро и сразу же пошли к Тверской-Ямской улице. Эта улица шла к Триумфальной площади, куда Люда и потащила Павла. Вскорости они пошли по Первой Тверской-Ямской, Люда говорила не очень много, давая мужчине выговориться. В основном про то, кто он, чем занимается, откуда в столицу приехал, почему тут оказался.

– Знаешь, меня удивило, что ты не из Москвы. У тебя такой…

– Наглый вид, что меня легко принять за москвича?

– Ну, если не кор’енного, то жителя столицы, несомненно.

– Знаешь, наглый вид помогает избегать проверок документов.

– Всегда?

– Почти всегда.

– А вообще-то люди твоей нар’ужности в столице так откр’овенно себя не ведут.

– В смысле?

– Ну… у тебя южный тип лица, что ли… Такие себя в столице так не ведут…

– Да, у нас бьют по лицу а не по паспорту. Я в курсе. Только ты не права. По документам я стопроцентный хохол. Хохлистее не бывает.

– Это по документам, а по сути?

– А по сути, во мне столько кровей намешано…

– Сколько?

– Много, есть и греческая, и армянская, еврейская, русская, но больше всего украинской.

– Коктейль.

– Да, смесь получилась покрепче коктейля Молотова.

– Ой, остор’ожно, нам вот сюда.