Каждый день отец Кати начинал с приготовления для нее завтрака и просил прощения. Он ходил вокруг нее на цыпочках, когда находился дома, а на работе пытался не попадаться ей на глаза. Катя, не злопамятная от природы, не могла долго злиться ни на кого, и через пару дней простила отца. Это был самый длинный бойкот в ее жизни. Обычно она таяла уже через два часа и прощала все и всем, но то, что сделал отец, было гораздо серьезнее любой детской и подростковой обиды. Катя где-то слышала, что мозгу для того, чтобы адаптироваться к новым обстоятельствам, нужно три дня. За три дня, прошедшие с тех пор, как она поговорила с отцом в офисе, она пережила все стадии принятия. Конечно, она не умирала, но все то, о чем говорил Кюблер-Росс, можно было применить к человеку, чья счастливая беззаботная жизнь разрушилась в мгновение ока. Катя не могла думать ни о чем, кроме Леши, Демьянова и через что ей придется пройти, прежде чем этот ад завершится через пять лет. Ее снедала постоянная тревога и она никак не могла отвлечься ни на работе, ни дома. Она не могла уснуть ночью, не могла есть. Катя думала над способами избежать этой свадьбы, но все было бесполезно. Выхода не было. На четвертый день она проснулась и, с удивлением поняла, что смирилась. Тревога ушла, уступив место ледяному спокойствию. Как будто так и должно быть и счастья в ее жизни никогда и не было. Теперь, каждый ее день на протяжении следующих пяти лет будет начинаться так же. Без единого проблеска радости, наполненный смирением того, что ее жизнь – полное дерьмо.

Глава 4

За два дня до свадьбы Катя с отцом поехала в офис Демьянова, чтобы подписать новый образец брачного договора. Все свои условия она выслала ему на почту и, с тех пор, он не давал о себе знать, хотя до этого изводил ее звонками и сообщениями, как и нанятый им свадебный организатор. Катя наотрез отказалась участвовать в подготовке к свадьбе, но они все равно не оставляли ее в покое, спрашивая мнение о декорациях, торте и прочей ерунде. Ей было совсем не до этого. В итоге, Демьянов сам сделал выбор, даже в отношении ее свадебного платья, ведь Катя наотрез отказалась ехать в салон и не примерила ни одно, из доставленных ей на дом, платьев. Все эти дни Катя тщательно обдумывала свои условия, пытаясь максимально обезопасить себя от Демьянова, ведь судя по его взглядам и поведению, он ожидает от нее исполнения супружеских обязанностей. Ей обещали не принуждать ее ни к чему, но если по договору она обязана родить через три года, то неужели Демьянов надеется, что она по своей воле согласится спать с ним? Утешало то, что в договоре не было уточнено, как она должна зачать. Если Демьянов этого не предусмотрел, то она вполне может потребовать, чтобы ей сделали искусственное оплодотворение, когда придет срок.

В кабинете Демьянова присутствовал еще один человек, кроме него самого. Его представили как нотариуса. Катя даже имени не запомнила, так она была взвинчена. Нотариус явно чувствовал себя не в своей тарелке, ее отец был мрачен, а Демьянов просто светился удовлетворением, как кот, наевшийся сметаны.

- Екатерина Станиславовна, пожалуйста, ознакомьтесь с содержанием договора и поставьте свои подписи, - протянул ей бумаги нотариус. – Юристы составили договор максимально просто, но если Вам что-нибудь будет непонятно, то я объясню.

Катя взяла договор и попыталась сосредоточиться. Она боялась что-нибудь упустить.

- Я хочу, чтобы отец тоже прочитал договор, - сказала она, обращаясь к нотариусу. Демьянова она игнорировала с момента, как зашла в кабинет.

- Конечно. Он может взять второй экземпляр. Андрей Константинович уже ознакомился с ним.

Нотариус протянул еще один договор ее отцу. Папа ободряюще сжал ее руку и погрузился в чтение.