Тем не менее я начал жить более осторожно, стараясь не упустить какой бы то ни было знак, который указывал бы мне на приближение Сна. Или, по крайней мере, на такой поступок или поведение, которые способствовали бы моему приближению к Сну. Как-то раз я зашел в «Три шляпы». Сел на свое любимое место у окна, откуда была видна булыжная мостовая Скадарлии, достал трубку, золотую ложку положил рядом с тарелкой. Заказал фасоль с копченой грудинкой и салат, заправленный чаем. При этом я все время невольно поглядывал через окно ресторанчика на улицу. Непонятно почему мне вдруг показалось, что сижу я вовсе не в Белграде, а ем заказанную фасоль где-то в Шабаце. В очередной раз бросив взгляд наружу, я готов был поклясться, что за занавесками проглядывает площадь перед шабацкой церковью. И, сколько бы раз ни смотрел в окно, я ясно видел одно и то же: Скадарлии и ее мостовой не было и в помине, передо мной открывался вид на залитые солнцем площадь и церковь в Шабаце. Когда все вернулось на свои места, я вышел из ресторанчика, прошел по скадарлийской мостовой и вернулся к себе домой. Вечером я лежал, обдумывая случившееся, и слушал, как удары стенных часов отстают от ударов моего сердца.

«Да, тут не обошлось без какой-то чертовщины, – подумал я наутро. – Придется брать дело в свои руки».

Я сел в машину и отправился в Шабац. В ресторане на площади заказал фасоль с копченой грудинкой и салат, заправленный чаем. Достал золотую ложку и принялся за еду. Посреди обеда я вдруг бросил взгляд в окно и окаменел. Снаружи, там, где должна была быть местная площадь, я увидел какую-то реку, а на месте церкви мост. Мост был прекрасно виден. И он даже показался мне знакомым. Перед мостом, как это обычно и бывает, стоял дорожный указатель. Но не на сербском, а на немецком языке. И тут меня осенило:

– Так это же Гейдельберг! Ведь я здесь когда-то учился!

Даже теперь не могу вспомнить, как я добрался из Шабаца домой, в Белград, и когда и как решил поехать в Гейдельберг. Тогда еще летали самолеты и все было совсем не так, как сейчас, когда на вопрос: «Как дела?» – тебе могут ответить, что спрашивать такое бестактно, или вообще отбрить: «Сегодня лучше, чем будет завтра!»

В Гейдельберге у меня была одна приятельница, и, когда я ей позвонил, мы договорились встретиться в ресторанчике «У моста». Я пришел туда несколько раньше назначенного времени, потому что она обещала присоединиться ко мне после ужина. Я уселся возле того самого всем известного окна, в котором один из знаменитых гейдельбергских профессоров, не помню точно кто, кажется, это был какой-то русский по фамилии Чижевский, однажды увидел дьявола. Позже он всегда видел его в этом окне и даже показывал коллегам, которые сидели с ним вместе, но никогда там не замечали ничего похожего. Я вытащил из карманов трубку и золотую ложку, потом открыл меню. Раскурил трубку, колечко с рубином зазвенело, как бубенец.

«Прямо как на ипподроме», – подумал я. И принялся выбирать, на какую лошадь поставить. Начать с чечевицы в глиняном горшочке, которую здесь готовят просто превосходно, я не решился. И разумеется, спросил фасоль с копченой грудинкой и салат, заправленный чаем. Ведь ради этого я сюда и приехал. Сижу ужинаю, посматриваю в окно. Там по-прежнему виден гейдельбергский каменный мост. Тут до меня начинает доходить, что на этот раз я, кажется, промахнулся.

«Что еще за чудеса навыворот? – подумал я. – Выходит, нечего было ехать в такую даль. Эта фасоль мне дорого обойдется».

Тут вместо дьявола в окне мелькнула моя приятельница, через секунду она уже сидела рядом со мной, запыхавшаяся, с чуть-чуть улыбки на губах и чуть-чуть ветра в слезах. На шее у нее висели изумительной красоты мужские карманные часы.

– Какие у тебя красивые часы, – обратился я к ней.

– Хочешь – возьми, – предложила она, открыла крышку и напудрила нос. Это была пудреница, которая выглядела как часы. – А у тебя красивое кольцо на трубке, – продолжила она.