– Нет, дорогая. У меня горит камин. Оставлю его на весь день – гулять так гулять. Жаль, мы с тобой не увидимся.

Эрика почувствовала укол совести.

– Я приеду после Нового года. У меня есть неиспользованный отпуск.

– Надеюсь, сегодня ты не на работе?

– Нет. Сегодня я приглашена на обед к Полу Маршу. Будет вся его семья… После всего, что с ними случилось, я просто не могла отказать.

– А кто это, милая?

– Пол. Пол Марш…

Повисла тишина.

– А, ну да, конечно. Тот молодой человек по имени Пол. Ему в итоге удалось продать свой «Форд»?

– В смысле?

– Вряд ли, правда, ему кто-то даст много за эту ржавую посудину. Ее же рукой можно проткнуть.

– Эдвард, ты сейчас о чем?

У Марша и правда был «Форд», но это было много лет назад, в начале девяностых.

– Ой, это я что-то не то говорю. Плохо спал. Как у них дела после всего, что произошло?

Эрика не знала, что сказать. Она теребила в руках телефонный провод. Эдварду было почти восемьдесят, но он всегда отличался острым умом и адекватным восприятием реальности.

– Еще мало времени прошло. Я их видела только…

По ту сторону провода послышался свист чайника.

– Передавай им привет от меня, хорошо?

– Конечно.

– Пойду, дорогая. Мне нужно выпить чашку кофе с утра и проснуться. И открыть подарки. Береги себя, с Рождеством!

– Эдвард, ты уверен, что ты в порядке? – спросила она, но он уже повесил трубку.

Помедитировав на телефон еще несколько секунд, Эрика пошла к окну. Стоящий напротив величественный и красивый особняк в викторианском стиле, как и остальные дома на ее улице, был превращен в многоквартирный дом. В некоторых окнах горел свет, и в одном из них Эрика увидела, как родители с двумя маленькими детьми открывают подарки, собравшись вокруг большой наряженной елки. По улице шла женщина в пуховике. Она тащила за собой маленькую черную собачку, пряча голову от летящего в лицо снега. Эрика вернулась к телефону, взяла в руки трубку, но снова ее положила.

* * *

Около одиннадцати она собралась и вышла из дома. Валил снег, и из-за закрытых магазинов складывалось ощущение, что все спят. Только несколько детей играли в снежки.

У магазинов на станции Крофтон-парк движение автомобилей замедлилось, а затем и вовсе замерло. Впереди мигала полицейская сирена. Эрика взбодрилась – сирена настраивала на рабочий лад. Машины ползли невероятно медленно. За зданием местной школы дорога налево была перегорожена двумя патрульными автомобилями и заградительной лентой. Рядом стоял констебль Джон Макгорри и что-то говорил двум другим сотрудникам. Поравнявшись с ними, Эрика посигналила, и они обернулись.

– Что случилось? – прокричала она, опустив стекло.

Внутрь сразу полетели снежинки, но ей было все равно. Макгорри, молодой брюнет с небрежно спадающей на лоб челкой, поднял ворот длинного черного пальто и быстрым шагом пошел к ней. У него была гладкая бледная кожа, но щеки горели румянцем. Подойдя к машине, он убрал со лба мешавшую челку.

– С Рождеством, босс. Едешь праздновать? – спросил он, заметив макияж и серьги.

– На обед… А что случилось?

– Зарезали молодую женщину, прямо перед дверью ее дома. Убийца оторвался на ней по полной. Все залито кровью, – сказал он, качая головой.

Машина перед Эрикой тронулась, и Макгорри сделал шаг назад, ожидая, что и она сейчас уедет.

– Желаю хорошо провести время! Я и сам надеялся сдать смену к этому времени. Завтра дежуришь?

– А кто дежурный следователь сегодня? – вместо ответа спросила Эрика.

– Питер Фарли, но он уехал в Кэтфорд, там тройное убийство. Даже в Рождество нельзя обойтись без убийств.