Болтон зашагала к приемной, сурово сжав губы из-за того, что ее оторвали от праздника, который, как она надеялась, должен был вдохнуть счастье в однообразную жизнь вернувшихся с войны солдат – лечащихся, выздоравливающих и пытающихся забыть пережитое на европейских полях сражений. Многие все еще не восстановили здоровье после серьезных увечий, а большинство вело еще более тяжелый бой, стараясь залечить куда более глубокие раны, которые, возможно, не удастся исцелить даже врачам, твердо намеренным им помочь.

Она пришла в главный вестибюль, где ее ждала молодая женщина, от которой пахло изысканными цветочными духами с пряной ноткой. Она была одета так дорого, что сестра задумалась, не надо ли сделать реверанс.

– О, здравствуйте, сестра Болтон, – сказала женщина, и ее простое приветствие убедило сестру, что посетительницу не заботит ее социальный статус. – Мне посоветовали поговорить именно с вами. – Ее лучезарная улыбка растопила холодность, которую испытывала к ней Эмилия Болтон. – Я Пенелопа Обри-Финч.

– Мисс Обри-Финч. – Сестра Болтон кивнула и пожала руку в перчатке темно-синего цвета, почувствовав прикосновение мягчайшей кожи к своей ладони. – Чем могу помочь? – Ее взгляд метнулся к молодому человеку, который почти целиком лишился обеих ног – их ампутировали в полевом госпитале во время битвы на Сомме. Сестра посмотрела, как пациента везут в инвалидном кресле, чтобы он мог тоже принять участие в празднике, а затем снова повернулась к мисс Обри-Финч, напомнив себе, что не стоит позволять себе так невежливо отвлекаться.

– …и я искала во всех военных госпиталях и больницах, куда привозили раненых, – сказала она.

Сестра Болтон поняла.

– Конечно. Ваш отец? Брат? – спросила она.

– По правде говоря, ни то, ни другое. Очень дальний родственник, – сказала она, а затем добавила: – Настолько дальний, что скорее друг, чем родственник… очень дорогой друг.

Сестра – она была старше посетительницы – одарила ее ободряющей улыбкой, сразу же догадавшись, как тяжело семье вести подобные поиски. Столько надежд, и каждая новая попытка заканчивается разочарованием.

– Разумеется, он вам дорог, раз вы через столько прошли, чтобы его отыскать. – Она увидела, как девушка вздрогнула. Пенелопа Обри-Финч была поразительно хороша – точно хрупкая бабочка, – и сестра Болтон задалась вопросом, почему эта молодая женщина приехала в госпиталь одна. – Вас кто-нибудь сопровождает?

Мисс Обри-Финч улыбнулась и покачала головой:

– Нет. Я взяла на себя ответственность самостоятельно найти своего кузена Лекса. Меня ждет автомобиль.

– Лекса? – Она нахмурилась. – Можете поставить свой зонтик здесь, чтобы он обсох. Пойдемте со мной. – Она попросила в приемной маску и передала ее богатой посетительнице. – Это всего лишь мера предосторожности, но не могли бы вы это надеть? В стране эпидемия гриппа, и мы просим об этом всех гостей.

Женщина кивнула.

– Спасибо. Я уже привыкла прикрывать лицо, – сказала она, совершенно не обеспокоенная этой предусмотрительной просьбой.

– Из вас получилась бы прекрасная медсестра, – заметила сестра Болтон, жестом приглашая гостью следовать за собой.

Пенелопа Обри-Финч двинулась за ней следом, и пока они шли, двигаясь по коридорам, обсуждали ее возвращение из Белгравии, где ее родители проводили праздничный сезон.

– Моя семья живет в Йорке, но я училась в Лондоне и в Швейцарии и, похоже, лучше всего чувствую себя на юге.

– Конечно, – ответила сестра Болтон, представляя себе привилегированную жизнь этой молодой женщины, которой едва ли было за двадцать, но испытывать неприязнь к мисс Обри-Финч и ее пьянящему аромату, безупречной одежде, изящным манерам и особенно ее жизнерадостному обаянию было практически невозможно.

– …отказались все, кроме меня. Я верю всем сердцем, что он все еще жив. Возможно, ранен.

– Я понимаю.