Привычка ходить бесшумно выработалась у одного из хозяев, ненавидевших, когда его что-то тревожило или отвлекало от главного: творил он. Художества с девушками, у которых фигуры были гипертрофированы в некоторых местах. Столько рабынь-натурщиц перевёл, скотина. За неосторожный шорох мог избить до посинения. Правда, пульт не любил, редко пользовался. Зато рука какая тяжёлая была… и в медкабину не пускал, само заживало.

Похоже, она меня не заметила. Опускаюсь перед ней в позу покорности. Почувствовала. Я всё понял, не наказывай, буду послушным… Развлекайся сколько и как хочешь… по крайней мере, пока не увижу шанса сбежать.

— Прости, раб своевольничает, пойду разбираться, значит, завтра с утра в «Земной чашечке».

Чёрт, может, не нужно было выходить и показывать, что всё понял? Может, она надеялась ещё немного поиграться? Но не таилась же, открыто говорила.

— Ты же остался отдыхать в комнате, — сердито. Дурак, снова не то сделал. Поднимаю голову, взгляд как можно более покаянный:

— Простите, госпожа, я случайно услышал и…

— Подслушивал?

Ну всё, конец мне. Подслушивать хозяина — последнее дело.

— Что вы, госпожа, пожалуйста…

Не верит. Крутит пульт, раздумывая. Убирает, захлопывает сейф. И на том спасибо, уж лучше кнут. Надеюсь, у тебя не такая тяжёлая рука.

Поднимаюсь, беру кнут, подаю хозяйке как положено. Ишь ты, с любопытством разглядывает, в первый раз, что ли? Ага.

Отворачиваюсь, подставляя спину, а заодно, чтобы лица не видеть. У них у всех такое выражение лица становится… за одно это убил бы не задумываясь.

Амира заставляла раздеваться перед поркой, но только она. Остальным было достаточно задрать одежду или вообще плевать на неё. Так что не стану перед тобой снова оголяться! А в прочем, какая разница.

— И что дальше? — тянет, сучка, издевается.

— Вы же всё равно будете «разбираться». И я вас действительно подслушал, хоть и не нарочно. Лучше так, чем… — замолкаю, машинально пытаюсь глянуть на сейф, но останавливаю себя. Вдруг передумает. Тело прошибает озноб, по-моему, даже несколько капель пота собралось под волосами и покатилось по лбу. Они этого не любят, неприятно им… Промокнуть? Или пока не надо? Только бы не надумала продавать, ещё хоть пару дней. Хоть немного отдохнуть после барака перед торгами. Ведь там две недели перед продажей только и делают, что на кнопки нажимают. Чтобы не вздумали новых хозяев расстраивать, чтобы вели себя как можно более покорно. Раз в сутки еду приносят и иногда развлекаются тем, что не дают к ней подойти. Только руку протягиваешь — в голове боль взрывается.

Да и не такая уж она противная, вдруг вторая Амира попадётся, лучше уж эта. И вдруг получится сбежать…

Да что ж ты тянешь! Движение. Может, передумала, за пультом полезла? Не выдерживаю, оглядываюсь.

— Ну? — спрашивает выжидающе. — Говори.

— Что госпожа хочет услышать?

— Чего расселся здесь и спину свою демонстрируешь.

— Так чтобы вам удобнее было… Или мне другую позу занять? Вы только прикажите…

— Я тебе приказала занять позу на кровати.

— А я ослушался. Знаю. Наказывайте.

Молчит. Вот дурак, конечно, она только что одежду купила, не захочет портить. Тварь. Как сложно сказать о своих правилах.

Снимаю и откладываю в сторону рубаху.

— Дальше раздеваться? — спрашиваю. Как-то глухо выходит.

— Зачем? — сука.

— Чтобы одежду не испортить. Вы уж лучше сразу скажите, я буду впредь знать и… Ведь все по-разному любят.

— Хм. Давно с тобой этот кнут?

— Новый. Прошлый весь в хлам… предыдущая хозяйка извела.

— Не дорожишь им, значит?

— Издеваться изволите?

— Тогда вот что. Возьми его, пожалуйста, и засунь к своим штанам.

Я с ужасом взглянул на собственные штаны, размышляя о том важном органе, который вызвал неудовольствие предыдущей хозяйки. Это как же она хочет туда кнут засунуть? Что собирается делать?!