Чужая боль - Нидейла Нэльте (2018)

Выхожу из медкабины. Точнее, вылезаю — она ждёт, и не приведите боги при ней подняться на ноги. Я не поднимаюсь, только не нужно больше боли, пожалуйста… Лучше уж обратно на астероид! Там было во сто крат тяжелее, но надсмотрщики плетями били изредка, чтобы подстегнуть, да не лишить работоспособности. А страшные кнопки — только в случае побега. И дёрнул же меня демон попытаться сбежать на почтовике. И ведь почти сбежал, почти вышел из радиуса действия пульта. Почти не поймали, усмехаюсь горько. Если бы знал, куда потом попаду, лучше бы и не дёргался.

Амира подходит, тошнотворный запах её духов и каких-то втираний, её тела, отвратительная, въевшаяся навсегда вонь, чёрт, кажется, сейчас меня стошнит… Видеть не могу её ноги.

Позывы почти невыносимы, может, специально с утра в еду подсунула чего? А что, хорошее развлечение. Хотя, наверное, тогда поостереглась бы подходить сама.

Судорожно дёргаюсь, отворачиваюсь, желудок поджимается к горлу и меня выворачивает прямо на ковёр. Амира с визгом отскакивает, лупит меня забрызганными ногами:

— Ты что себе позволяешь, раб?!

— Простите, госпожа, наверное, съел что-то не то…

— Ты хочешь сказать, что я плохо вас кормлю?!

— Что вы, госпожа, вы лучшая хозяйка из всех, что у меня были… — кажется, лицо сводит судорогой, тварь ты, лучшая. К зубам снова приливает, сцепив их пытаюсь ещё что-то добавить.

— Чего мямлишь? — сердито. — Убрал за собой и марш обратно в кабину! Вылезешь — я с тобой разберусь.

Запускаю уборщика, с этой станется спохватиться и заставить меня убирать руками, но она отвлеклась на новенького, что-то ему внушает. Кажись, идут отмывать её ноженьки. Голова кружится, ничего не соображаю, снова лезу в кабину.

Когда вылезаю обратно — уже не тошнит, но хочется упасть. Кабина сообщает, что мне необходим какой-то препарат, которые закончились, требуется дозаправка, но хозяйка не собирается изводить их на меня, считает, обойдусь. Стараюсь не шататься, она сидит в кресле, новый массирует её ноги. Хозяйка кривится на моё приближение:

— Ну, покажи мне, на что ты сейчас способен…

А на что я, по-твоему, могу быть способен?!

— Что-то в последнее время на тебя слишком много таблеток уходит, — заявляет, — дорого обходишься.

Стою на коленях, соглашаюсь, извиняюсь, говорю такое, о чём вспоминать потом тошно, с отвращением думаю о таблетке, которая заливает сознание, вызывает тошнотворное, постылое возбуждение, после чего приходится приближаться к этому жирному дряблому телу, и никуда не деться от вони, и невозможно отмыться… А потом лежишь на своём матрасе, молча скулишь, закусывая угол подушки, ненавидишь себя и презираешь, и не чувствуешь ни мужчиной, ни просто человеком — вещью, бесправным рабом, который нужен единственно для того, чтобы исполнять любые прихоти хозяев, и со стыдом понимаешь, что будешь их исполнять, потому что одного нажатия на кнопку достаточно, чтобы забыть о том, что такое гордость, достоинство, свои желания…

Но нет, у неё уже есть новая игрушка, а я слишком дорого обхожусь. По-хозяйски разочарованно ощупывает меня, умоляю себя хоть разок, ну пожалуйста, представь себе другую, красивую, ласковую, добрую… а такие разве бывают? Ну представь сексуальную, молодую, стройную… Не хочу никакую, не могу, сейчас снова тошнить начнёт.

— Да, — разочарованно, — пора продавать, совсем от тебя ничего не осталось. А такой молоденький, такой хорошенький, я прямо нарадоваться не могла, какой мужчина попался. Думала, как обучу тебя — долго замены не захочу.

Молчу. Отпусти. Я посплю немного, соберусь с силами… Может быть…

— Наказание! — сообщает радостно. Кажется, всхлипываю, начинаю умолять, Кнат смеётся, урод, подожди, и до тебя дойдёт. Она довольна — не то слово. Демон, заткнись… Затыкаюсь: бесполезно. Закусываю губу.

— Ну что же ты, — говорит, — мне понравилось, можешь продолжать.

— Прекраснейшая госпожа отменит наказание?