Без особой надежды я все-таки решаю дойти до конца переулка. Кое-где пригибаясь, кое-где сражаясь с цепкими лозами дикого виноградника, я упрямо продвигаюсь вперед и, когда выхожу к долгожданному просвету, открывающему вид на знакомый мне луг, лишь небрежно пожимаю плечами. А потом, хохотнув, возвращаюсь назад.

Но как только я вновь погружаюсь в зеленый лабиринт, соединяющий соседние участки, совсем рядом слышу приглушенный шорох. И замираю. И волнительно предвкушаю нашу неизбежную встречу.

Я знаю, по меньшей мере, с десяток способов, с помощью которых я готов с ней расквитаться. Но все мысли, как ни стараюсь, возвращаются к ее манящим губам.

— Эй! — снова вырывается из меня, но теперь уже с другой, более глубокой интонацией. — Вылезай, тебе некуда деваться.

Ты моя.

Но чертовка, видимо, считает, что я не доберусь до нее, если она продвинется поглубже в заросли.

Я снова прислушиваюсь и, наверняка определившись с ее местоположением, делаю рывок. Такой резкий, такой молниеносный, что едва не падаю, поскользнувшись на сочной влажной листве.

Что-то рядом шарахает и бросается в противоположную сторону, прямо на меня.

А-а-а! Это кот. Кот! Кот! Кот! Серый толстый кот, мать его!

И мне остается лишь рассмеяться: вот я идиот.

Сделав несколько бессмысленных кругов по Озеркам — поездка к супермаркету за бутылкой воды для того, чтобы умыться и вымыть шлем, не в счет, — я возвращаюсь к дому Артурчика. Вообще-то, еще пару часов назад я собирался отчалить восвояси, и уже успел со всеми распрощаться, как из-за перебивших все мои планы обстоятельств, принял решение задержаться здесь на некоторое время.

— Тони! — орет Артур, как только я въезжаю в его раскрытый нараспашку гараж. — Ты должен Гарику кусок! — и ржет в своей коронной манере, будто обдолбался.

Коротко хохотнув, я снимаю шлем, заглушаю двигатель, но остаюсь сидеть на мотоцикле: складываю руки у груди и, упершись носками кроссовок в бетонный пол, раскачиваюсь от безделья взад и вперед.

— А не много ли он захотел? — прищурившись, спрашиваю.

— Ну ты ж вернулся! — такой фразой Артурчик напоминает мне про вчерашний шумливый спор, и его щеки с глубокими бороздами от угрей растягиваются едва ли не до ушей. Он доволен, что все, кто хотя бы вечерок погудел с ними, врастают в компанию корнями.

Я не могу смотреть без улыбки на его счастливую физиономию и, похлопав по карманам, сдаюсь:

— Ладно. Где этот вымогатель?

Хотя я собственно не очень-то и сопротивлялся предложению зависнуть с ними до понедельника. Но если уж что-то там крякнул в отмазку — проспорил честно.

— Сейчас примчит. Они с Тимом метнулись за провиантом.

— А ты чего тут один ковыряешься?

— Ищу насос для матраса.

Я срываюсь на смех:

— Вы все-таки не оставили идею искупаться в том дерьме?

А в бассейне реально не вода, а дерьмо! Вчера особо находчивые сначала опрокинули в недра бассейна ведро с маринадом для шашлыка, а потом, когда терять уже было нечего, швыряли в него до кучи еще и объедки.

— Почему бы и нет? — ржет Артур. Но потом, оценив по достоинству мое брезгливое выражение лица, добавляет: — Да не, Тони, брось! Мы ж не свиньи, — но от сказанных собственных слов снова уходит в надрывную истерику. И если бы я не знал его с семилетнего возраста, подумал бы, что Артурчик — тот еще укурыш. — Да слили мы воду! Убрали деликатесы со дна, все обработали, промыли…

Я присвистываю:

— Хозяюшки!

— Да не, — оправдывается он, — Ленка помогла. Теперь бас в первозданной чистоте.

— Молодцы, нашли кого припахать, — с сарказмом одобряю я и аккуратно спрашиваю: — А что за Ленка?

— Да норм девчонка, — не переставая копошиться в залежах ненужного хлама, ровным голосом откликается Артур. — Познакомлю. Ты ж все-таки остаешься?

Я медлю.

— Остаешься? — давит он и подначивает: — Кроме Ленки еще девчонки будут.

Я весело хмыкаю: