Мистер Джоуи Тернер преподавал английскую литературу в Школе Святого Павла для девочек. Дорога до Хаммерсмита заняла немало времени и я сильно нервничал, сидя в такси. Когда машина, наконец, остановилась у классического английского особняка из красного обожженного кирпича, часы на городской ратуше пробили шесть.

В холле я столкнулся с чопорного вида пожилой леди, которая оказалась директрисой школы. На мой вопрос о Джоуи Тернере она ненадолго задумалась, вспоминая, затем сказала, что да, такой преподаватель у них, действительно, работает.

В классах между тем шли занятия и мне пришлось около часа ждать, когда мистер Тернер закончит урок.

Пребывание под сводами одной из старейших школ Британии показалось мне достаточно утомительным: целый час сидеть на лавочке в холле, разглядывая портреты выдающихся деятелей Королевства – не самое приятное и, тем более, не самое плодотворное занятие. Конечно, я мог подождать на улице, ведь прямо напротив Школы Святого Павла, как известно, находится парк Брук Грин с многочисленными лавочками под столетними вязами. Однако, я боялся, что Тернер улизнет от меня и поэтому терпеливо ждал, слушая доносящиеся из аудиторий монотонные голоса учителей и звонкие ответы учениц.

В старомодном сюртуке из затрапезной ткани, в круглых очках и в брюках со следами мела в районе карманов, мистер Тернер был похож на классического английского учителя, живущего на одиннадцать шиллингов и шесть пенсов в день. Ему была присуща робость и суетливость небогатого человека, который всегда ожидает неприятностей.

Симпатичный, еще совсем не старый, мистер Тернер производил впечатление интеллигентного и, в целом, приятного человека.

- Сэр, мадам директриса сказала, вы хотели меня видеть? – робким голосом осведомился он.

Я рассказал мистеру Тернеру о преступлениях, о расследовании, о постоянных посетителях отделения французской поэзии Лондонской национальной библиотеки.

Учитель слушал, не перебивая, но на лице его застыла маска ужаса.

- Сэр, - выдохнул он, когда я умолк. – Вы считаете, что я убил девочек?!

Его глаза расширились и напоминали мячи для гольфа, выглядывающие из лунок.

- Я отдал пять лет жизни британской школе, сэр, - горячо заговорил Тернер. – Я верой и правдой служил образованию, и всегда относился к своим ученицам с почтением. Я – человек старой закалки, сэр!

Он нахохлился, сжался и стал похож на выпавшего из гнезда вороненка, который не знает, куда подевалась его мать. Глаза Тернера вдруг наполнились слезами, и я понял, в чем состоит основная трудность работы детектива.

- Сэр, но я ведь ни в чем не обвиняю вас, - растерянно проговорил я. – Это стандартная, ничего не значащая проверка.

- Я понимаю, – он потянулся к карману за носовым платком, но не донес руку до цели и вытер глаза рукавом сюртука. – И все же, мне обидно. Какова плата за усердную работу!

Опасаясь, что раскисшего учителя увидят директриса, коллеги или ученицы, что может создать ему определенные проблемы, я предложил Тернеру продолжить разговор на улице. Мы вышли из ворот школы и, пройдя несколько шагов по липовой аллее парка Брук Грин, примостились на лавочке.

Я спросил, давно ли мистер Тернер посещал Лондонскую библиотеку. Он сказал, что был там вчера днем, в том числе, некоторое время посидел в отделении французской поэзии. На мой вопрос, был ли кто-нибудь в зале, он ответил, что никого не видел. Фотография Ирэн Вулф ему тоже ровным счетом ни о чем не говорила.

- Мистер Тернер, не обучается ли в вашем классе девочка по имени Розамунд?

- Нет, сэр, девочек с таким именем в моем классе нет. И в школе тоже, насколько мне известно.

- А Эмбер?

- Эмбер тоже нет. У нас все больше Алисы, Катрин и Елизаветы. Я могу идти, сэр?