Copyright © 2021 by Casey McQuiston

All rights reserved

© А. Григорьева, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2021

* * *

Квир-сообществам прошлого, настоящего и будущего

Ли и Эсси, любовь которых ни за что не влезет на страницу посвящений

1

Приклеено на урну внутри «Попайс»[1] на углу Парксайд-авеню и Флэтбуш-авеню.

ИЩУ МОЛОДОГО(-УЮ) ОДИНОКОГО(-УЮ) СОСЕДА(-КУ) В 3-КОМНАТНУЮ КВАРТИРУ НА 6-М ЭТАЖЕ.

$700/МЕСЯЦ. ОБЯЗАТЕЛЬНО КВИР И БЕЗ ТРАНСФОБИИ. ОБЯЗАТЕЛЬНО БЕЗ БОЯЗНИ ПОЖАРОВ И СОБАК. ЗНАК ЗОДИАКА НЕ ВЕСЫ, У НАС УЖЕ ТАКОЙ ЕСТЬ. ЗВОНИТЬ НИКО.

– Можно прикоснуться к тебе?

Это первое, что говорит парень с татуировками, когда Огаст усаживается на центральную подушку коричневого кожаного дивана – этому потертому, видавшему виды ветерану за последние четыре с половиной года довелось поучаствовать во множестве историй в колледже. Это был тот самый диван, на который ты валишься и зарываешься в учебники или на котором сидишь посреди вечеринки, потягивая диетическую колу и ни с кем не разговаривая. Типичный для ранних двадцатых годов диван с помойки.

Большая часть мебели – такой же мусор, как и диван: не сочетающаяся друг с другом, купленная с рук и принесенная с улицы. Но когда Тату-парень – Нико, в объявлении было написано, что его зовут Нико, – садится напротив, он оказывается в поразительно высококачественном кресле от «Имс».

Тут все так: смешение знакомого и совсем чуждого. Это небольшое и тесное пространство с неприятными оттенками зеленого и желтого на стенах. Почти с каждой горизонтальной поверхности свисают растения, раскинув свои тонкие ветви через полки, и от них веет легким запахом почвы. У окон такие же закрашенные наглухо рамы, что и в старых квартирах Нового Орлеана, но тут они наполовину покрыты листами с рисунками, и через них в комнату пробивается полуденный свет, приглушенный и мутный.

В углу стоит полутораметровая скульптура Джуди Гарленд, сделанная из велосипедных деталей и зефира. Джуди в ней узнать невозможно, если не читать табличку, на которой написано: «МЕНЯ ЗОВУТ ДЖУДИ ГАРЛЕНД».

Нико смотрит на нее, вытянув руку. Пар от чая размывает его черты. У него темные волосы, стрижка андеркат, уложенная гелем, выделяющаяся на фоне смуглой кожи, выраженная линия челюсти и свисающий с одного уха кристалл. Татуировки покрывают обе его руки и выглядывают из-под застегнутого воротника. Его голос немного хриплый, будто от простуды, а в уголке рта торчит зубочистка.

– Ладно, Дэнни Зуко[2], успокойся.

– Извини. – Огаст таращится, застыв от его вопроса. – Что?

– Не в том смысле, – говорит он. На тыльной стороне его руки вытатуирована доска Уиджи. На костяшках набито слово «полнолуние». Господи. – Просто хочу почувствовать твою энергетику. Иногда физический контакт помогает.

– Ты что, какой-то?..

– Экстрасенс, да, – невозмутимо говорит он. Зубочистка движется по белому ряду его зубов, когда он широко и обезоруживающе улыбается. – Это одно из названий. Ясновидящий, одаренный, брухо, как угодно.

Господи. Ну конечно. Комната в Бруклине за 700 долларов в месяц никак не могла быть без подвоха, и этот подвох – зефирная Джуди Гарленд и этот бюджетный Спрингстин, который наверняка сейчас скажет ей, что ее аура надета наизнанку и задом наперед, как колготки из магазина «Все по одной цене».

Но ей некуда идти, а в этом здании на первом этаже есть «Попайс». Огаст Лэндри не доверяет людям, но доверяет жареной курице.

Она дает Нико дотронуться до ее руки.

– Отлично, – монотонно говорит он, как будто только что высунул голову из окна, чтобы проверить погоду. Он стучит двумя пальцами по ее костяшкам и откидывается назад. – О. Ого, ясно. Это интересно.

Огаст моргает.

– Что?