Арен ничего не ответил — он просто пошёл на Аарона, и брусчатка под ним вновь рассыпалась прахом. Выглядело это настолько пугающе, что кто-то из аристократии попытался позорно сбежать и, остановленный службой безопасности, жалобно заскулил. Император не обратил на это никакого внимания — он продолжал идти вперёд, на брата.

— Арен… — сказал Аарон, нервно оглядываясь — вокруг него быстро образовывалось пустое пространство. — Арен, давай поговорим…

Император ничего не ответил — и тогда Аарон попытался хлестнуть его каким-то заклинанием, явно родовым, огненным, — оно тоже рассыпалось прахом.

— Арен… — в последний раз прошептал Аарон, и тут подошедший император схватил брата за горло. Приподнял его над площадью — кто-то в толпе простого люда завизжал, — и произнёс чётко и холодно:

— Я, его величество император Арен Первый, осуществляю казнь Аарона Альго. Причина — предательство. Защитник, к тебе взываю, забери его грешную душу и очисти её огнём.

Аарон захрипел, лицо его покраснело — а через секунду он весь почернел и осыпался вниз, превратившись в горстку пепла.

Никто не визжал, не плакал и не кричал — тишина вновь стояла над площадью… Тяжёлая, гнетущая тишина, в которой было слышно только испуганное дыхание присутствующих. Всё же виновных в том же самом в толпе аристократов здесь присутствовало достаточно.

— Кто хочет разделить судьбу брата моего единокровного? — спросил император тихо, но слышно было каждое слово. — Или нет таких?

Молчание.

— Что ж… Тогда я жду.

Ещё несколько мгновений тишины — и абсолютно все аристократы — да и не только они, а вообще все, кто оставался сейчас вне защитного купола, — встали на колени, присягая его величеству в верности. Все, кроме Берта.

Арманиус остался стоять, не в силах двигаться. Ему вообще казалось, что он умирает — так тяжело было.

— Каждый, кто замешан в заговоре, понесёт наказание, — продолжал говорить император. — По всей строгости. Закон о передаче титулов будет принят, как бы сильно вы ни желали обратного. А те, кто посмеет поспорить с моей волей, последуют за Аароном. Вы услышали меня?

— Да, ваше величество… — прошелестело над площадью.

— Громче.

— Да, ваше величество!!! — грянули несколько десятков голосов.

— Прекрасно, — Арен обвёл глазами площадь, остановил взгляд на Дайде. — Гектор… зачищай. — И, развернувшись, твёрдой и уверенной походкой направился в храм Защитника, на ходу вытирая платком кровь с лица.

* * *

Когда за моей спиной раздались шаги, я стояла у окна, держа на руках Эклера, и смотрела в небо. Сердце остановилось на мгновение, а затем вновь забилось — и я, обернувшись, воскликнула, ощущая какую-то бешеную радость:

— Защитница, вы живы!

Император, вышедший из камина и выглядевший очень уставшим и каким-то безжизненным, налил себе воды в стакан, выпил её залпом и только потом ответил:

— Да.

Подошёл к дивану и буквально рухнул на него, закрывая глаза.

Мне стало неловко. Хотелось задать миллион вопросов, но как их задашь, когда он в таком состоянии?..

Ладно, не буду. Спрошу только одно, главное…

— А Берт? С ним всё в порядке?

— Он жив, — сказал император, не открывая глаз. — Я бы не стал утверждать, что в порядке, потому что ему пришлось очень туго. Но он жив. И вновь ректор университета.

Я от шока даже Эклера выпустила. Котёнок, вновь ставший угольно-чёрным, к моему удивлению, подбежал к его величеству и, забравшись к нему на колени, замурчал, начав тереться лбом о грудь мужчины.

Император открыл глаза и посмотрел на тигриллу. Губы его тронула слабая улыбка, и он, подняв ладонь, погладил Эклера по голове. Мурчание усилилось.

— Котёнок — эмпат, — проговорил его величество задумчиво. — Не повезло ему по жизни.

— Почему? — не поняла я.

— Это тяжело. — Император взглянул на меня, и я вдруг заметила, что глаза его стали совсем чёрными, даже белков не видно.