Как и большинство человеческих феноменов, конкистадоры[3] были продуктом исторического развития. Это испанские авантюристы, исследовавшие и завоевавшие в начале XVI века новые миры во славу Бога и ради собственной выгоды. Они имели за плечами столетия постоянных сражений за освобождение родного Иберийского полуострова от вторжения мавров. Это были закаленные войной люди, крестоносцы, которые, заставляя мавров отступать, основывали королевства и княжества по мере своего продвижения. В 1492 году был взят последний оплот мавров. В начале XVI века формируется новая испанская нация. Восьмисотлетний крестовый поход закончился, и испанское рыцарство, рожденное для седла и меча и вдохновляемое яростным религиозным пылом, внезапно оказалось не у дел. Некоторый выход их энергии дали итальянские войны, однако географическое положение Испании неумолимо указывало на запад, по направлению к Новому Свету, недавно открытому Колумбом.

Люди, завершившие свою последнюю битву с маврами, превратились в рыцарей удачи – иначе говоря, пиратов – и последовали за морскими бродягами через море. Они искали новых неверных и оставили за собой столь впечатляющий след жестокости и героизма, что ему не найдется равных в истории европейских народов. Они пылали жаждой золота и вместе с тем были движимы подлинным религиозным порывом.

Странная смесь мотиваций, фантастическая стойкость этих людей, их способность прокладывать себе путь вероломством и силой сквозь армии, в сотни раз превосходящие их численно, не поддаются воображению и требуют основательных объяснений.

Как это бывает в истории, важную роль сыграли географическое положение и природа страны. Иберийский полуостров – ultima thule[4] Западной Европы. Часть его береговой линии идет вдоль Средиземного моря, часть – вдоль Атлантического океана. Южная оконечность полуострова смотрит прямо на Африку, отделенную от него десятью милями Гибралтарского пролива. Именно через этот пролив четыре тысячи пятьсот лет назад сюда пришли первые завоеватели. Но они не были последними. Поскольку Испания располагается на периферии средиземноморского культурного пространства, а ее реки и богатые долины разделены между собой горами, влияние сначала финикийских, а затем греческих торговцев было ограничено южным и восточным побережьем, так же как и влияние Карфагена, начавшееся около 450 года до н. э. и продолжавшееся три столетия. Более важным в этот период оказался приход из-за Пиренеев кельтов, смешавшихся с народами Центрального плоскогорья, что дало в результате народ кельтиберов. Карфагеняне никогда не имели сильной власти в стране, так что римляне, с помощью политики примирения, постепенно вытеснили их. Поначалу это проникновение было обусловлено необходимостью защиты итальянского отечества от вторжений двух великих карфагенских генералов – Гамилькара и Ганнибала. Однако к 197 году до н. э. римляне настолько закрепились на полуострове, что территории, ранее оккупированные Карфагеном, определились уже как две римские провинции – Hispania Ulterior и Hispania Citerior[5]. Политика примирения сменилась теперь более определенным курсом, и за последние два столетия до нашей эры римские легионы уверенно завоевали весь полуостров. Кельтиберы, сосредоточенные в долинах Дуэро и Тахо, не были покорены Карфагеном. Как все кельты, они были храбры и свободолюбивы. Полстолетия они сдерживали напор римлян, но в 133 году до н. э. потерпели поражение от Сципиона и после этого входили существенной частью в римские наемные войска.