Я понимаю, что известие о происшествии еще не достигло центра Луисвилла, но тем не менее не могу избавиться от ощущения, будто каждый встречный смотрит на меня с подозрением. Завернув за угол, вхожу в гараж и вижу свой автомобиль на том самом месте, где его оставил. Распахнув дверцу, ныряю в салон, инстинктивно сую руку под водительское сиденье и нащупываю там два предмета: ключи и фотографию. Я не ожидал обнаружить никакой фотки, и поэтому мне требуется полсекунды, чтобы отметить это в сознании.

Взглянув на фотографию, я едва не задыхаюсь от неожиданности, не веря своим глазам. Никакой надписи на обратной стороне нет. На дисплее компьютера, включившегося в моей голове, появляется сообщение о том, что сегодняшняя дата напечатана в нижнем правом углу вместе со временем: 8:46. У меня учащается дыхание, а пальцы трясутся так, что я роняю фотографию. Задев краем мое колено, она падает рядом с педалью тормоза. Меня охватывает приступ тошноты. Я быстро нагибаюсь и поднимаю фото. От увиденного меня начинает бить дрожь. Какими бы напряженными ни были наши отношения, как бы мы ни отдалились друг от друга за последние несколько месяцев, нас все еще связывает очень многое, и нужно немедленно ехать домой. Я должен спасти Рейчел во что бы то ни стало.

Однако первым делом необходимо позвонить в полицию.

Глава 6

Я мог бы придумать миллион причин, чтобы не звонить в полицию, самой веской из которых является предупреждение гангстера. Но сейчас речь идет не обо мне, пусть даже гангстер и попытался бы навлечь на меня подозрение в убийстве Мэри. Речь идет о спасении Рейчел.

Я хватаю мобильный телефон и начинаю набирать 911. Не успеваю нажать третью цифру, как вдруг распахивается дверца со стороны пассажирского сиденья, что застает меня врасплох. Оказывается, это Карен Вогель.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает она, устроившись на сиденье. – Ты уже давно ушел. Я тебя видела!

– Подожди-ка, а почему ты все еще здесь? – спрашиваю я в свою очередь, переходя в контратаку.

– Я принимала душ, – говорит она, с подозрением глядя на меня. – А что все-таки скажешь ты?

Хороший вопрос, ответом на который может быть только откровенная ложь.

– Я только что подъехал, – вру я без всякого зазрения совести. – Мне вдруг захотелось еще раз обнять тебя.

– Как это мило с твоей стороны, Сэм!

Как это мило. Я решаю запомнить эти слова. Может быть, это сработает в отношении Рейчел, прежде чем меня обвинят в заговоре с целью убийства ее сестры.

– А что в сумке? – спрашивает Карен.

– В какой сумке?

– В сумке «Виктория’c Сикрет», что лежит на заднем сиденье.

– А-а. Это подарок.

– Для меня?

– Разумеется.

Я лгу на автопилоте, не контролируя свой словесный поток. В этот момент я бы сказал или сделал все что угодно, лишь бы быстрее попасть домой. Рейчел нуждается во мне.

– Ты ездил, чтобы что-нибудь купить мне… А потом вернулся, чтобы лично вручить мне подарок? О… Господи!

Она наклоняется и с чувством целует меня в губы. Я отдал бы за такой поцелуй все – в другое время, но только не сейчас. Во мне нуждается Рейчел. Мне не верится, что я все еще сижу здесь с Карен и болтаю о разных пустяках. «Каким нужно быть ничтожеством, чтобы так поступать? – думаю я и отвечаю на собственный вопрос: – Ничтожеством, у которого таится в подсознании мысль о том, что к этому может быть каким-либо образом причастна Карен». В глубине души я не готов поверить в это, но как еще можно объяснить нашу с Карен связь в духе сказки «Красавица и Чудовище»? Как могла Карен полюбить не Кристиана Бэйла, не Мэтью Макконнахи, не Колина Фаррелла, а меня?

Карен берет с заднего сиденья сумку и открывает ее.

– О, Сэм, какая прелесть!

– Тебе нравится?

Она рассматривает содержимое свертка, и я вижу, что выражение ее лица едва заметно меняется, словно по солнцу быстро пробегает легкое облачко.