– Я должен помочь Василисе. Здесь что-то не так, – он слышал странные звуки, похожие на шуршание.

«Единственное, что ты можешь сделать, это ждать».

Марыська была права, но Иван не хотел больше оставаться в стороне. Он много раз проклинал себя за то, что пытался сжечь шкурку Василисы; за то, что хотел без ее ведома договориться с цыганской ведьмой; и за то, что его глупая самоуверенность стоила им жизни не рожденного ребенка.

«Перестань сомневаться в себе, – сказала Кикимора. – Ты потомок одного из самых грозных людей, живших в Залесье! Неужели для тебя невозможно выбраться из колодца?»

Ее слова напомнили Ивану о том, что он забыл о кровных узах. Он так ненавидел свое сходство с Соловьем-разбойником, что намеренно отказывался смотреть на свое отражение. Он видел в нем прошлое, загубленное как его родом, так и им самим.

Он сунул пальцы в рот, готовясь свиснуть.

«Если ты разрушишь меня, я никогда не увижу Збышка, – сказала Марыська, – я не хочу покинуть этот мир до того, как встречусь с сыном».

– Как же с вами сложно! – Иван опустил голову, убрав пальцы. Его магия давно иссякла, а мизерные остатки сосредоточились в кольце, что висело у него на шее.

«Не забывай, кто ты, и тогда сможешь стать кем-то большим», – напутствовала его Кикимора.

Царевич втягивал воздух в легкие, пока не почувствовал, что грудная клетка может вот-вот лопнуть, и выдохнул, засвистев. От оглушительного свиста вода в колодце заходила ходуном. Иван поднялся наверх, как на невидимых крыльях, и успел вцепиться в края колодца, когда воздух закончился.

2

Баюн ловко отшвыривал невест большими лапами, отмахивался от них хвостом и яростно шипел. Когда скелетов стало слишком много, он взмыл в воздух, уменьшился и ворвался в замок, истошно мяукая. Он не видел, как Вурдалак унес Ягиню, не знал, что случилось с Таей и Кощеем.

– Мяу-мяу! – Баюн пытался домяукаться до деда, но ответного скрипучего голоса не услышал.

Тогда он стремглав юркнул в черный ход, к которому стягивались невесты. Путь к отступлению у Кощея и других мог быть только один. Если сейчас скелеты ринутся за ними, они не смогут далеко уйти.

Под отдаленные раскаты грома Баюн бежал через холодный тоннель. Он казался ему бесконечным: лапы замерзли и перепачкались в грязи; сильно пахло плесенью.

Когда шум дождя усилился, кот обрадовался. Его обдуло сырым ветром, усы встопорщились. Баюн развернулся. Изнутри тоннеля доносилось шипение, а вскоре появились светящиеся глаза. Решив, что больше медлить нельзя, кот увеличился в проеме. Замок тряхнуло от неожиданного удара. Баюн уменьшился, увеличился, вновь создав волну, и повторял так, пока стены не затряслись.

Когда безмолвные камни полетели вниз, он уменьшился до размеров мыши и сбежал. Выход завалило, а он мог принюхаться и найти Таю.

Баюн увидел следы в размытой земле и пошел по ним. Они исчезали в лесу под покровом темноты. Тогда кот принюхался, долго крутил головой в разные стороны, пытаясь уловить направление. Осознание пришло внезапно, отчего Баюн отчаянно замяукал.

Он больше не чуял запаха Таи. Баюн запрыгнул на ветвь дерева. Листья, пусть немного, но укрыли его от дождя. Усы кота поникли, он обвил лапы хвостом, чтобы согреться.

«Не бойся, Баюн, – от голоса Кикиморы он всполошился, шерсть встала дыбом, – я подскажу, куда они пошли. Доверься мне».

Кот ни за что бы не доверился чужому человеку. Он и сам раньше заговаривал путников до смерти, поэтому ничего хорошего от голоса в голове не ждал. Но его желание догнать деда и Таю было столь отчаянным, что Баюн в ответ согласно мяукнул.

3

Берендей бежал сквозь ливень и ветер. Лес был знаком ему, как пять пальцев, но сейчас понять, что и где находится, стало гораздо труднее. Иногда он останавливался, чтобы отдышаться, и озирался по сторонам. Медвежье чутье помогало ему определить путь.