Из жизни звезд - Джиллиан Карр (1995)

Ответом ей была тишина, лишь Беспризорница мурлыкала рядом. Внезапно она вспомнила, что Нико здесь не может быть, он ведь в Лондоне.

Тогда кто же…

Охваченная ужасом, Ева резко села в кровати.

Боже мой, это он! Он собирается убить меня!

Ева снова услышала шорох шагов. Она попыталась вглядеться в темноту, но не видела ничего, кроме зеленого свечения часов на столике, которые показывали 2 часа 30 минут. Она пошарила рукой в поисках кнопки для вызова охраны. Движения ее рук были неверными, дрожащие пальцы не могли отыскать панель с кнопкой вызова. Боже мой, где же это? Пожалуйста, пожалуйста…

Она в панике сделала более размашистое движение рукой и сбила африканскую фиалку, которая глухо упала на ковер. Ева услышала негромкий смех.

Затем она увидела его — еле заметную тень, двигающуюся к ее кровати.

Ева отчаянно вскрикнула.

Ужас парализовал ее, кровь застыла в венах, у нее перехватило горло. Он приближался. Ева попробовала вскочить с кровати, но свинцовая тяжесть в теле приковала ее к месту. Она была совершенно беспомощной. А он надвигался на нее. Когда он схватил ее за волосы, Ева увидела: в его руке сверкнул нож…

— Нет!

Ева села в кровати, часто и тяжело дыша. Вокруг было темно и тихо. Она прислушалась, но не услышала ничего, кроме собственного тяжелого дыхания. Ева прекрасно понимала, что она в квартире одна: Нико — в Лондоне, Клара — у сестры, и больше никого. Никого.

Ей просто приснился этот кошмар — и только.

Она неподвижно сидела на обложенной подушками кровати, дрожащая и испуганная, с потными ладонями, в прилипшей к телу ночной рубашке.

Господи, когда же наконец она освободится от этого страха?

Было всего лишь одно письмо, сказала она себе. Лишь одно. Скорее всего, с целью розыгрыша.

Почему бы ей не поверить в это — и успокоиться?

Она откинулась на подушки и посмотрела на часы рядом с роскошной африканской фиалкой. Четыре часа. А она легла не раньше часа.

Вчера был такой суматошный день, что она должна была спать, как младенец. Целый день она снималась с влажными волосами, в мокрых купальных костюмах, иногда отогревалась тем, что набрасывала на себя халат да пила горячий кофе. Ей никогда не приходилось иметь дело с такими непроходимыми болванами — фотографами, которые довели одну из девушек до слез и так долго возились с освещением, что съемка затянулась до семи вечера. У нее болели все мышцы, ей хотелось вернуться в тишину дома и побыстрее погрузиться в теплую ванну.

Но ее агент организовал обед, и ей пришлось идти на него и играть роль супермодели. В течение всего обеда она лелеяла мечту атом, чтобы быстрее оказаться дома, отдохнуть, поспать до десяти утра, чтобы затем быть готовой дать интервью для «Эсквайра» на следующий день. И вот она дома, проснулась в четыре часа утра, сидит и трясется от ужаса и страшно хочет, чтобы рядом был Нико.

Ева потерла глаза. Конечно, это был всего лишь сон. Но до чего же явственно ей все привиделось! Черт бы побрал ее слишком живое воображение! Почему бы ей не быть такой, как Марго? Даже в детстве ее уравновешенная белокурая сестра смеялась над теми, кто верил в привидения. Обладая аналитическим умом, Марго никогда не принимала всерьез страшные истории и фильмы ужасов. Но она с удовольствием и с подробностями, от которых стыла в жилах кровь, рассказывала Еве об убийцах и привидениях, рассчитывая на впечатлительность и легковерность Евы. И потрясенная Ева потом множество ночей проводила без сна, прислушиваясь к скрипу половиц в крохотном домике в Дулуте.

«Мне надо избавиться от этого, — размышляла Ева, — иначе я сойду с ума. Если бы здесь был Нико, я бы так не нервничала. Он всегда успокаивающе действует на меня».