Второй мужчина был высоким и стройным, даже изящным, и являл собой прекрасный образец хорошо одетого человека; его костюм был новым, с иголочки. Тот, что пониже ростом, кутался в дождевик, выглядевший так, будто его лет десять не отдавали в чистку. Под плащом Алессандра разглядела мятый темный костюм и белую рубашку с расстегнутым воротом.

Судя по всему, они были копами, скорее всего детективами. Она сделала такое заключение, заметив, как вошедшие отмечали следы разгрома.

Темные глаза того, что был пониже ростом, мгновенно осмотрели ее с головы до ног и тотчас же произвели оценку внешности и личности, как и ее погибшей мебели — растерзанных диванных подушек и ярко-красных пятен краски на стенах.

— Не могу, — ответил наконец Брэндон. Впрочем, другого ответа она и не ожидала.

— Мне жаль.

— Мне тоже.

Алессандра положила трубку. Она была одна. Совершенно одна. В первый раз за всю ее жизнь ей было некому позвонить и не было никого, кто мог бы о ней позаботиться.

«Где деньга? Найди их, и поскорее. А иначе будешь следующей».

В течение нескольких секунд, показавшихся ей бесконечно долгими, Алессандра не могла вздохнуть.

— Миссис Ламонт?

Она подняла голову и встретилась взглядом с полицейским, у которого волосы и одежда были в полном беспорядке. Его темно-карие глаза излучали теплоту. Такие глаза искупали многое: он мог себе позволить ходить в мятом костюме и грязном плаще. Человеку с такими глазами все могло сойти с рук.

Его лицо не было особенно красивым. Впрочем, его вообще нельзя было назвать красивым: нос слишком крупный и толстоват на конце, губы слишком тонкие, а скулы терялись в мясистых щеках. Ему можно было дать лет сорок, а щетина на давно не бритом подбородке была испещрена сединой.

— Вы в порядке? — спросил он.

С полсекунды она чувствовала себя так, будто вся печаль, отчаяние и страх оставили ее и она испытала легкость освобождения. Но вместо того чтобы разрыдаться и броситься на грудь незнакомцу, она напомнила себе, что это коп, а не друг, и деликатно откашлялась. У нее не было друзей, и ей не следовало забывать об этом.

Все эти годы она поддерживала отношения только с деловыми партнерами Гриффина. На этом настоял он. Когда оказалось, что его разыскивает полиция, а потом он был найден мертвым, телефон в доме умолк окончательно.

— Со мной все будет в порядке, — сказала Алессандра темноглазому полицейскому. В этот момент она и сама верила своим словам. Ей не нужна ничья помощь. Она знала, что как-нибудь выпутается, но до смерти боялась за Джейн Доу.

— Я Гарри О'Делл, миссис Ламонт.

Полицейский протянул ей руку, и Алессандра нерешительно приняла ее, опасаясь, что рука окажется такой же теплой, как его глаза. Она ухитрилась едва прикоснуться к ней и одарила его улыбкой, предназначенной для членов дамского клуба.

— Я из ФБР. А это мой напарник, Джордж Фолкнер.

— ФБР?

Она старалась говорить тихо, и ей удалось казаться только слегка заинтересованной, хотя пульс ее участился вдвое, а в кончиках пальцев рук и ног от страха появились ледяные покалывания.

«Где деньги?»

Возможно ли, что полиции известно об этом звонке, сопровождавшемся угрозами? Она крепко обеими руками сжимала телефонный аппарат, моля Бога, чтобы ее снова не начала бить дрожь.

Он не дал объяснений, почему они нанесли ей визит, просто смотрел на нее, запоминая ее глаза, волосы, шелковую блузку, аккуратно заправленную за широкий пояс мягких шерстяных брюк. Как и большинство мужчин, он видел сквозь одежду ее тело, и, она знала, то, что он увидел, ему понравилось. Ее внешность — тонкие черты лица кинозвезды, мягкие синие глаза под тяжелыми веками, густые светлые волосы, ее совершенное, пропорциональное тело, элегантная одежда и неброский благородный макияж — можно было бы оценить баллов в пятнадцать.

Она была ослепительно красива — слишком красива, чтобы иметь друзей.