Вот мы здесь после нескольких недель расследования, слушаний и выбора присяжных.

Но даже с лучшим адвокатом на моей стороне, я до ужаса боюсь, чем все закончится.

Во время перекрестных допросов, свидетели, которых я никогда не видела в своей жизни, появлялись за трибуной, свидетельствуя против меня. Но больше всего меня потрясло, что миссис Реймонд и Трэвис оба выступали на стороне обвинения.

Миссис Реймонд заявила, что я силой ворвалась в ее квартиру с оружием, что я сказала ей, что я убила своего жениха и мне нужна помощь в избавлении от тела. Со стороны Трэвиса умно было привлечь ее на свою сторону. Моей единственной надеждой было, что жюри присяжных увидит их ложь и манипулирование правдой.

Но меня пугает, что они больше сосредоточились на том факте, что меня обнаружили, держащей в руках пистолет, из которого был убит Уинстон, и на том, что на этом пистолете была его кровь. Я понятия не имела, как кровь оказалась на моих руках. Я предполагаю, что Трэвис испачкал пистолет в крови прежде, чем я взяла его в руки. Он все это спланировал.

Пока я жду приговора, не смотрю по сторонам, только прямо.

Судья открывает рот, бросает короткий взгляд на присяжных, а затем возвращает внимание ко мне.

― Жюри присяжных решило, что вы, Дженна Макнелли, виновны в убийстве Уинстона Слейда, ― она делает паузу. ― За это преступление, вы проведете за решеткой срок в двадцать три года.

Я падаю обратно на стул, мой мир рушится вокруг меня.

Слышу аплодисменты и шокированные возгласы. Некоторые люди были за меня, некоторые против. Но моих врагов больше, чем друзей и членов семьи.

Судья продолжает говорить, но я не слышу, не могу поверить, что меня приговорили к жизни за решеткой за преступление, которого я не совершала. Из страха провести много лет за решеткой, я вскакиваю со стула, гнев жжет меня изнутри. Я поворачиваюсь к своему адвокату с обвинением во взгляде.

― Вы плохо старались, ― кричу я.

Уголком глаза, я вижу приближение копов, которых судья попросила увести меня, как преступников, которых я видела по телевизору.

― Ты один из них, да? ― продолжаю я обвинять Престона.

― Нет, Дженна, ― он хватает меня за руку. ― Ты знаешь, что это неправда. Мы подадим апелляцию, ― яростно шепчет он мне в ухо.

Я ему не верю. Никому не верю. Думала, что могу доверять ему. Он казался тем, кому не все равно. Но правда состоит в том, что он появился из ниоткуда и бесплатно предложил мне свои услуги.

Больше ничего не успеваю сказать ему, так как меня хватают сильные руки, а на запястьях щелкают наручники, в миллионный раз за прошедшие два месяца. Я думала, что привыкну к лязгу металла о металл, но этот звук другой. Он похож на смерть. Неотвратимую. Спасения нет.

Трэвис Слейд получил то, что хотел.

Я чувствую себя сломленной, когда меня уводят. Стараюсь не встречаться взглядом со своей семьей. Мне не хватает смелости увидеть страх и боль в их глазах.

Но не отвожу взгляда от Трэвиса и отчетливо вижу его сквозь слезы, одетого в костюм, выглядящего важным и невинным.

― Ты будешь гореть в аду, монстр, ― кричу я, но мой голос подводит. Слова получаются искаженными и невнятными.

Его улыбку я никогда не забуду ― вызывающая мороз, триумфальная, больная.

Перед тем, как я покидаю зал суда, слышу крик матери. Я не поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее. Это чертовски тяжело, а я испытываю слишком сильную боль, чтобы видеть ее собственную.

***

Все происходит слишком быстро. Я нахожусь в оцепенении, пока меня ведут из зала суда обратно в полицейский фургон, в окружении других преступников. В оцепенении пока меня везут в Исправительное учреждение для женщин «Уиллоу Крик», или же «Крик», как называют его охранники.

Женщина, примерно моего возраста, с темными волосами, свисающими грязными сосульками с ее головы, плачет и говорит всем, что она невиновна.