Ключ от черного хода у меня был. Как доверенное лицо, я имела много возможностей проходить в нужное место незамеченной, поэтому прежде все выходило без проблем.

Да и кому я нужна? Гости устали, переели, некоторые, чего уж греха таить, перепили, и все же я старалась идти так, чтобы остаться незамеченной даже для прислуги. Однако на всякий случай зашла в свою комнату, взяла блокнот и уже с ним поднялась на третий этаж, где располагался кабинет Виктора Михайловича.

Добравшись, выдохнула с облегчением. Еще одна секретная операция останется тайной.

Прислушавшись — не идет ли кто, даже Анна Дмитриевна могла в любой момент наведаться к ненаглядному Виктюше, — я на цыпочках быстро добежала до кабинета и дробно постучала, как обычно это делала.

Щелкнул замок, дверь открылась, и я проскользнула вовнутрь кабинета.

Плотные двойные шторы закрывали окна. Сейчас никто снаружи не подумает, что здесь горит свет. Однако мы все равно сохраняли осторожность.

— Наконец-то, — пробурчал нервничающий Виктор Михайлович. — Не люблю когда столько народу в доме, мало ли что!

Заперев дверь, он поспешно принялся раздеваться.

Я, не тратя времени на разговоры, выдвинула из-под большого стола малый сервировочный столик, тщательно его продезинфицировала, выложила на него все необходимое и прошла в ванную. Там тщательно вымыла и вытерла руки. Виктор Михайлович, уже полностью готовый к процедуре, привычно поторапливал меня.

— Не томи! Анечка может зайти! Что ей скажем?

«Что угодно, только не правду», — подумала я и отозвалась. — Дело пары минут. Но если что, я спрячусь в ванной.

— Это в худшем случае. Поторопись, Вера.

— Минутку — и я ваша!

Не люблю, когда меня торопят в таких делах, и никогда не слушаюсь, даже если клиент особенно истеричен.

Вернувшись в кабинет, я распаковала стерильные перчатки, подготовила шприц и ампулу.

— Верочка, скорее! Гостей полон дом — нагрянет кто-нибудь, потом выпутывайся из слухов.

Иногда мне кажется, что причитания Виктора Михайловича как дань традиции. Потому что ни его реплики, ни мои день ото дня не менялись. Тем не менее я выполнила все свои привычные действия.

Наконец, дело почти сделано и клиент доволен! Осталось только все убрать, скрыть следы — и я свободна. Но как назло, когда прибиралась, в дверь постучали.

— Виктюша! — донесся шепот Анны Дмитриевны. — Ты тут?

Мы с Кёлером застыли. Дверь заперта, значит, однозначно тут.

— Виктюш, открой! Давай без секретов?

Это был тот самый аргумент, после которого нервничающий Виктор Михайлович кивнул мне, и я рванула прятаться.

— Сейчас, Анечка!

Пока Кёлер поправлял одежду и шел к двери, я, торопившаяся бесшумно скрыться, зацепилась каблуком о ковер. Другая нога поехала по паркету, и, потеряв равновесие, я лишь чудом не грохнулась. Однако ампула из моих рук выпала и куда-то укатилась.

«Бляшки-мушки!» — испугалась, покрывшись холодной испариной. Даже позабыла о боли в подвернутой лодыжке, стоило увидеть убийственный взгляд Кёлера, и что есть сил рванула в ванную.

Только прикрыла дверь за собой — он отпер дверь кабинета.

— Виктюш! — вошла Анна Дмитриевна. — Ну что с тобой? Опять гастрит? И ты скрываешь?

— Анечка, нет! Просто готовил тебе сюрприз…

Уверена, он взял ее за руку и изо всех сил пытается увезти из кабинета. Однако Анну Дмитриевну так просто не провести. И точно!

— Разве не здесь сюрприз? — удивилась она.

— Нет. Идем, покажу. И ты сама все увидишь…

Я услышала звуки неторопливых поцелуев, потом свет потух, хлопнула дверь кабинета.

— Фух! — выдохнула, прижав руку к груди, где тревожно трепыхалось сердце. Чуть не попались. За такое меня бы Кёлер выставил с волчьим билетом, и я бы потом не нашла работы.

«Так что живо искать сбежавшую ампулу и бегом из кабинета!»