– Что же именно? – спросил Таверне, слушавший графа с более напряженным вниманием, чем остальные.

– А то, что я и вправду был свидетелем всего, о чем тут говорил, и знавал всех, о ком тут упоминал.

– Вы знали Монтекукколи?

– Как знаю вас, господин де Фаврас, и даже ближе: вас я имею честь видеть во второй или в третий раз, тогда как с этим опытным стратегом прожил в одной палатке почти год.

– И вы знали Филиппа Валуа?

– Я уже имел честь сообщить вам об этом, господин де Кондорсе. Только потом он вернулся в Париж, а я покинул Францию и вернулся в Богемию.

– А Клеопатру?

– Да, госпожа графиня, и Клеопатру. Я уже говорил, что у нее были такие же, как у вас, черные глаза и грудь, почти столь же прекрасная, как ваша.

– Но, граф, откуда вы знаете, какая у меня грудь?

– У вас она такая же, как у Кассандры, сударыня, и в довершение всего у нее, как и у вас, или, вернее, у вас, как и у нее, слева, на уровне шестого позвонка, есть черное родимое пятнышко.

– Но вы же просто чародей, граф!

– Э нет, маркиз, – со смехом возразил маршал де Ришелье, – об этом рассказал ему я.

– А откуда это известно вам?

– Семейная тайна, – поджав губы, ответил маршал.

– Отлично, отлично, – пробормотала г-жа Дюбарри. – Ей-богу, маршал, когда идешь к вам, нужно накладывать двойной слой румян. – И, повернувшись к Калиостро, добавила: – Значит, сударь, вы владеете секретом молодости, потому что для своих трех-четырех тысяч лет выглядите едва ли на сорок.

– Да, сударыня, у меня есть секрет молодости.

– Омолодите же меня в таком случае!

– Вам, сударыня, это ни к чему: чудо уже свершилось. Ведь человеку столько лет, на сколько он выглядит, а вам не дашь и тридцати.

– Это лишь учтивость с вашей стороны.

– Нет, сударыня, так оно и есть.

– Но объяснитесь же!

– Нет ничего проще. Вы уже подверглись омоложению.

– Каким это образом?

– Вы приняли мой эликсир.

– Я?

– Вы, графиня, вы. Неужели вы забыли?

– О, это что-то новенькое!

– Графиня, помните некий дом на улице Сен-Клод? Помните, как вы пришли в этот дом по одному делу, касавшемуся господина де Сартина? Помните об услуге, которую вы оказали моему приятелю по имени Жозеф Бальзамо? Помните, как он вручил вам флакон эликсира и велел принимать каждое утро по три капли? Помните, что вы так и поступали вплоть до прошлого года, когда содержимое флакона кончилось? Если вы забыли все это, графиня, то, право же, речь может идти уже не о скверной памяти, а о неблагодарности.

– Ах, господин де Калиостро, вы говорите такие вещи…

– Какие известны лишь вам одной, я это знаю. Но стоит ли быть чародеем, если не знать секретов своих ближних?

– Однако у Жозефа Бальзамо тоже был рецепт этого волшебного эликсира?

– Нет, сударыня, но, поскольку он был одним из моих лучших друзей, я дал ему несколько флаконов.

И у него сколько-нибудь еще осталось?

– Этого я не знаю. Уже три года, как бедняга Бальзамо пропал. Последний раз я видел его в Америке, на берегах Огайо, он тогда отправлялся в экспедицию в Скалистые горы. Позднее до меня доходили слухи о его гибели.

– Послушайте-ка, граф, – вскричал маршал, – полно вам любезничать! Выкладывайте, граф, вашу тайну!

– Но только без шуток, сударь, – попросил граф Хага.

– Я вполне серьезен, государь, – о, прошу прощения, я хотел сказать «господин граф», – ответил Калиостро и поклонился, давая понять, что это просто обмолвка.

– Значит, – продолжал маршал, – графиня недостаточно стара, чтобы подвергнуться омоложению?

– По совести говоря, нет.

– Тогда вот вам другой пациент, мой друг Таверне. Что скажете? Не правда ли, он похож на современника Понтия Пилата? Но быть может, он, напротив, слишком стар?

– Отнюдь, – ответил Калиостро, взглянув на барона.