– Ты осталась собой, Джек.

– Изменилось все и одновременно ничего, – продолжила я. – Для меня это оказалось… всем, но все так быстро закончилось.

Он усмехнулся, и я слишком поздно поняла, что сказала.

– Над этим я поработаю, – заверил он.

– Моя помощь нужна? – спросила я, уткнувшись носом в его плечо.

– У нас впереди еще три недели, – напомнил Уэс.

– Отличное времяпрепровождение на Рождество.

– И приятное. – Он улыбнулся, прислонившись ко мне лицом.

Я не смогла не согласиться, тем более что сейчас, при свете луны, лежать рядом с ним было особенно приятно. Уэс вновь нежно поцеловал меня.

– Множество ночей я смотрел на эту луну и мечтал о тебе, Жаклин Келли.

– Долго ты решался мне это сказать, – поддразнила я, шутливо покусывая его подбородок.

– Разные города, разные жизни, – напомнил он.

Я крепко сжала его руку, понимая, что он прав, и в то же время зная, что между нами есть нечто гораздо более значимое и оно связывает нас, независимо от того, как далеко друг от друга мы бы ни находились.

– Но луна одна, – сказала я.

Джули Кросс

Рассвет

Джек вставил ключ в замочную скважину своей крошечной квартирки на верхнем этаже церкви моего отца, неспешно открыл дверь и повернулся ко мне:

– Может, все-таки снять комнату в гостинице?

– Нет, это не для нас, – ответила я, покручивая кольцо на пальчике левой руки. Оно казалось мне чужим и непривычным, совсем как новозаведенный питомец: оно несет за собой ответственность, и ты знаешь, что со временем оно станет неотъемлемой частью тебя.

Но Джек уже стал частью меня, так что в новинку для меня было лишь кольцо.

Он открыл дверь, и мы прошли в квартиру-студию со смежными кухней и спальней. Как только я миновала порог, мое сердце учащенно забилось, и ритм его усилился, когда я услышала щелчок запирающейся двери за спиной. Я с трудом сдерживала порыв потеребить ткань белого платья, доставшегося от моей матери. Вместо этого я окинула взором комнату – от документов и романов, распиханным по углам, до мягкой плюшевой коричневой кушетки, на которой я частенько читала книги после обеда, пока отец читал проповеди и вел службы.

Сквозь мое тело прошла волна ужаса, когда наши с Джеком взгляды встретились. Если этот день окажется для нас последним, если он не вернется с миссии, эта комната никогда не станет для меня прежней.

– Одри? – окликнул он меня, наверняка заметив напряжение.

Я замотала головой – сейчас не время предаваться страхам – и выдавила улыбку, хотя знала, что Джек всегда распознает истинные эмоции.

– Ты такая красивая, – сказал он и, подождав пару мгновений, дабы я прочувствовала его слова, приблизился ко мне.

Вот он – красивый, даже сверх того: он счастливый. И это счастье прямо противоположно тому чувству, которое выдавал его взгляд шесть месяцев назад, когда мы познакомились.

Отец отправил меня встретить мужчину, именуемого мистером Сандерсом, и отнести ему ключи от квартирки, которую руководство церкви недавно решило сдавать. Не знаю, почему, но я предполагала увидеть кого-нибудь постарше, хотя это место, казалось, идеально подходит для молодого холостяка. Но это же квартира при церкви, а проживание близ священного места должно изначально настраивать на определенный стиль поведения.

Вид Джека, с его юным лицом, темными волосами, мускулистым телом, облокотившегося о дверь своего грязного внедорожника, ошеломил меня. Направляясь тогда к нему со звенящими ключами в руках, я мгновенно ощутила, насколько крепкую стену он воздвиг между собой и окружающим миром. Я почувствовала, сколько призраков терзают его душу – они толпились вокруг него подобно рою пчел. А его глаза… Нет, «грустные» слишком слабое слово. Однако выражение его лица говорило совершенно ясно: он нуждается в близком человеке, он слишком долго был один – и даже его стена не могла этого скрыть.