– Собственно, меня не так интересует сегодняшняя дата, – продолжила пациентка, – сколько то, как долго я уже нахожусь в вашей клинике. Кстати, Мнемозина – это же римская богиня памяти, так ведь?

Доктор блеснул стеклами очков и с улыбкой произнес:

– Ну вот, видите, вы же далеко не все забыли! Хотя только что утверждали именно это. Ведь не скажете же вы, что случайно попали пальцем в небо! Да, вы не помните, кто вы и почему вы оказались у нас, но глубинные пласты вашей памяти функционируют.

Он ободряюще улыбнулся и продолжил:

– Универсальные знания никуда не исчезли, вы даже помните, кто такая Мнемозина.

– Зато не знаю, кто я такая! – ответила пациентка. – Вы сможете мне помочь?

Гладышев посмотрел на нее и заметил:

– Именно этим мы и занимаемся в последнее время. Проблема, конечно, в том, что вы напрочь забыли всю свою предыдущую жизнь. Редкий, но встречающийся случай ретроградной амнезии, в вашем случае так называемой «генерализированной» амнезии. Вы ведь понимаете, о чем идет речь?

Пациентка кивнула и ответила:

– Вы хотите сказать, что я забыла все? Буквально все?

– Ну, все, что касается вашей жизни. А вот многие, казалось бы, ненужные факты до сих пор сохранились в вашей памяти. Более того: вся ваша предыдущая жизнь, все события, которые вы сейчас стараетесь мучительно вспомнить, тоже никуда не исчезли. Просто, если использовать образное сравнение, вы положили часть вещей на чердак, а ключ от него потеряли…

Пациентка криво усмехнулась:

– Не часть вещей, а всю свою жизнь! Ведь я не помню ничегошеньки! Даже своего имени! Кстати, как меня зовут?

Дмитрий Антонович взглянул на нее и сказал:

– Ну что же, я тоже считаю, что нам пора переходить к следующему этапу. Вас зовут Ирина. Ирина Владимировна Линецкая.

Ирина… Вот, оказывается, какое у нее имя! Странно, но оно не вызывало у нее ни малейших эмоций – ни положительных, ни отрицательных.

– Вам двадцать шесть лет. И проживаете вы в Москве…

Гладышев запнулся, и пациентка – Ирина Линецкая – произнесла:

– У меня же имеются родные? Родители, брат, сестра? Или, может быть, муж? Дети?

Она тоже запнулась – интересно, разве можно забыть, что являешься матерью? Состояние, в котором она находилось, нельзя было описать при помощи, например, метеорологических терминов. В голове у нее не было тумана, который не позволял здраво и логично размышлять. Подошли бы, вероятнее всего, термины железнодорожные. У нее в голове были пути – рельсы и шпалы, которые никуда не вели. Вроде бы ей казалось, что вот он, пресловутый миг, стоит пойти по этой дорожке, и она выведет ее к собственному прошлому. Но железнодорожные пути вдруг обрывались, замирая над бездной. И не было видно, что эта за бездна, над которой они зависли.

Гладышев мягко улыбнулся и произнес:

– Давайте обо всем по порядку, Ирина Владимировна. Теперь я могу называть вас по имени. Раньше этого делать было нельзя. Потому что у каждой фазы свои особенности. И то, что может быть целительно в одной ситуации, легко нанесет вред в другой.

Пациентке явно хотелось задать ему тысячу вопросов, однако она сдержалась. Улыбнувшись, Гладышев продолжил:

– Однако ничто не препятствует тому, чтобы вы узнали, Ирина Владимировна, что у вас имеются и родители, и старший брат, а также муж и очаровательная дочка!

Эти слова заставили ее сердце биться чаще. У нее имеются муж и дочка? Она могла забыть, как их зовут. Она могла забыть, как они выглядят. Но разве она могла забыть, что любит их?! Похоже, могла…

– Вашего супруга зовут Вадим, а дочку – Людмила. Или Людочка, как вы называете ее. Ей три годика…

Нет, она решительно не помнила ни о какой дочке. И ни о каком муже. Однако она не сомневалась, что все то, что говорит Гладышев, соответствует действительности. Ведь она ничего не помнила – или, во всяком случае, почти ничего…