— Боже мой, — пробормотала я, вытирая глаза тыльной стороной ладони и часто моргая. — Так. Соберись.

Сосчитав до десяти, я прочистила горло и кивнула сама себе. Я была готова ко встрече с мамой. Наконец я смогу сделать это, не сорвавшись и не начав плакать, как голодный обиженный младенец.

Как только я убедилась, что смогу остановить эпичный нервный срыв, то пошла дальше. Запах жареного мяса привел меня в заднюю часть дома. Дверь с табличкой «только для персонала» была закрыта. Я потянулась к двери и внезапно перенеслась в прошлое: через секунду уже видела себя, пробегающую через эту дверь прямо в руки отца, который ждал меня после первого дня в детском саду. В руках у меня был мой детский рисунок. Я вспомнила, как проходила через эту дверь, когда мое сердце впервые разбили, а лицо было в потеках, потому что Кенни Робертс толкнул меня в грязь на детской площадке. Я видела и пятнадцатилетнюю себя, осознавшую, что отец больше никогда не будет ждать меня.

Еще я вспомнила парня, с которым познакомилась во время учебы на экономическом факультете, и как провела его через эту самую дверь, чтобы познакомить с мамой. Сердце сбилось с ритма, когда разум закружился в потоке воспоминаний.

— Боже, — простонала я, останавливая его, прежде чем перед мысленным взором предстали бы бледно голубые волчьи глаза. Потому что стоит этому произойти, как следующую тысячу лет я буду думать лишь о нем, а сейчас мне это было не нужно. — Я совершенно не в себе.

Покачав головой, я толкнула дверь. Ком в горле вернулся, когда я увидела маму за столом, там, где обычно стоял отец до того, как его подкосил бич всех видов — обширный инфаркт.

Все волнение, что я ощущала на протяжении долгой дороги сюда, и ужас от новостей по радио испарились, и я снова ощутила себя маленькой пятилетней девочкой.

— Мама, — выдохнула я, опуская сумку на пол.

Энн Китон вышла из-за стола, и я поспешила ей на встречу. Прошел год с нашей последней встречи. На прошлое Рождество мама приезжала в Атланту, чтобы убедиться, что я готова вернуться домой. Прошел всего год, но мама изменилась не меньше, чем гостиница.

В ее длинных по плечи волосах было теперь больше седины. Около карих глаз пролегли более глубокие морщины, а вокруг губ появились новые. У мамы всегда была хорошая фигура, в конце концов, именно от нее мне достались бедра и грудь, талия и даже животик, но сейчас она была на двадцать фунтов худее.

В моем желудке свернулся ком беспокойства, когда она обняла меня. Неужели я ничего не заметила за прошедший год? Разве меня так долго не было? Десять лет — это огромный срок, особенно когда видишь кого-то так редко.

— Милая, — сказала мама хриплым голосом. — Детка, я так рада тебя видеть. Так счастлива, что ты здесь.

— Я тоже, — серьезно прошептала я в ответ.

Возвращаться домой мне совсем не хотелось, но, когда я крепко обняла маму и вдохнула знакомый аромат ванили, поняла, что это было верное решение. Уверенность росла во мне с каждой минутой, что я проводила рядом с ней.

Маме было всего пятьдесят пять лет, но возраст не всегда имеет значение в жизни. Ничто не имеет, если речь заходит о смерти. Я знала это лучше других. Отец умер молодым десять лет назад, когда мне было девятнадцать. Я сама едва не сделала свой последний вдох после того, как у меня отняли все.

Глава 2

Железный закусочный столик напротив окна с видом на веранду и сад стоял на кухне, сколько я себя помнила. Проведя рукой по нему, я ощутила под пальцами едва заметные, но знакомые отметины, вырезанные по бокам. За этим самым столом я рисовала, когда была ребенком, и делала домашнее задание вечерами, став старше.

Дверь, ведущую на старую кухню, которую теперь использовали как кладовую, снабдили табличкой «Только для персонала». Эта дверь, как и все на обновленной кухне, была свежевыкрашена белой краской.