В номер люкс для двоих в санатории в Ялте, она заселилась вчера поздно вечером и ещё нигде не была. Умывшись и почистив зубы, она надела белый сарафан и белые же босоножки на небольшом каблучке. Собрала золотистые волосы, цвета спелой пшеницы в высокий хвост, и прихватив солнцезащитные очки и сумочку, отправилась завтракать. Администратор, показала закреплённый за её номером столик, и женщина присела на краешек стула. Официантка принесла салат из свежих овощей, омлет и круассан.

— Что будете пить, чай или кофе? — спросила она.

— Будьте добры, стакан воды и кофе, — попросила женщина.

В сумочке зазвонил телефон. Она, не глядя достала и поднесла его к уху, — Алло.

— Кать, вы где? Я пришёл домой, а вас нет? Где ты?

— Нет меня. Была и вся вышла, — голос Екатерины был ровный и какой-то безжизненный.

— В смысле вышла? Куда вышла? Кать, не чуди, слышишь! Где вы, где дети? Я хочу их видеть!

— Ковалёв, оставь меня в покое. Хочешь видеть детей, видь. Кто тебе мешает. Мозги включи, если они у тебя ещё есть. Или ты можешь думать только тем местом, что ниже пояса. Всё! Не звони мне больше! — Екатерина отключила телефон и положила в сумочку. На щеках горел нервный румянец. Она вздохнула, выпила стакан воды, посмотрела на нетронутый завтрак и вышла из зала. Оглядевшись в холле, подумала и решила пойти к морю.

Перед зданием посредине небольшой площадки играл струями на солнце фонтан, от него к морю спускалась каскадами асфальтированная дорожка, обрамлённая цветущими розовыми кустами, между которых были установлены скамейки. Екатерина неторопливо шла к морю, губы её были плотно сжаты, а из-под очков, одна за другой скатывались слезинки. Телефонный разговор выбил Екатерину с таким трудом приобретённого равновесия. Пустота в груди ширилась и от этого хотелось кричать во весь голос. Выйдя на пляж, она повернула направо. Туда, где виднелись довольно высокие и крутые скалы. Ей хотелось побыть одной. Посидеть у воды, послушать прибой, крик чаек и не думать. Совсем ни о чём не думать, успокоиться и хоть как-то унять эту невыносимую боль, что разрывала её грудь.

Семнадцать лет назад.

В то лето Катька впервые влюбилась.

Женька, после той их первой встречи, стал довольно часто бывать у них. Они вчетвером Сенька, Катька, Женька, да ещё и Никитка — стали друзьями, просто не разлей вода.

Катька, несмотря на то что девчонка, не увлекалась играми в куклы, ей это было неинтересно. Её больше привлекали шумные игры, прыжки с тарзанки в воду, войнушка. Она не раз на равных дралась с мальчишками, никогда не жаловалась и не плакала. Ну разве, что иногда и то украдкой. Среди пацанов она была своим парнем, и чаще, чем в платье, ходила в штанах. Лазала вместе со всеми по соседским огородам за огурцами и яблоками, хотя в своём росли такие же. Но согласитесь, добытые с риском для пятой точки, соседские огурцы однозначно были вкуснее. Играла на поляне вместе со всеми ребятами в кандалы, лапту и догонялки. Ну и, конечно же, всё лето они купались в реке, да лазили по оврагам за околицей. Жгли вечерами костры и рассказывали всякие страшные истории.

Женька вместе с младшим братом и матерью приехали к ним из Норильска. Ребятам было интересно слушать его рассказы о северном сиянии. О полярной ночи, что длится полгода, о морозах свыше пятидесяти градусов цельсия, о метелях, что порой длятся неделями. О чёрной пурге, когда ветер такой силы, что запросто сбивает с ног взрослого человека, срывает крыши и выворачивает с корнем деревья.

Катька с замиранием сердца слушала его рассказы, не отрываясь, смотрела на Женькино лицо, и ей очень хотелось потрогать его волосы. Катьку интересовало, какие они на ощупь. Наверное, жёсткие. Иначе, как же на них держатся эти кудряшки.