Слушая тишину, Алексей понимал, что статс-дама ушла, доктор не возвращался, а, когда услышал доносившиеся из-за раскрытого окна женские голоса, открыл глаза. Находящийся в комнате и наблюдающий за происходящим на дворе в тот момент Егор Дмитриевич хотел было закрыть окно, как Алексей строго выдал:

— Не смей…

Оставив всё, как есть, Егор Дмитриевич сел обратно в кресло. И он, и Алексей, узнавая голоса статс-дамы да прибывшей с визитом Александры Аганиной, слушали беседу:

— Нет-нет, — с печалью говорила Александра. — Я как узнала, что Вы хотели навестить Софью, сразу приехала к Вам. Не желает Софья никого видеть, и венчание её состоится в узком кругу. Так желают все.

— Но как же так? Ведь она могла ещё год ждать, — расстроилась статс-дама, на что Александра вздохнула:

— Мне жаль тоже, но таковы обстоятельства. Софья…

Здесь она вдруг замолчала и слышно стало, как статс-дама успокаивает:

— Ну же, девочка моя, да что же такое? Что за слёзы? Что с Софьей?

— Я так виновата в смерти Алексея. Я разрушила её счастье. Я виновата, — плакала Александра. — Весь век мне крест сей нести.

— Что ты, — не принимала того обвинения статс-дама. — Такова судьба, увы… Но что говорит Софья? Зачем соглашается на сей брак?

— Она так страдала, но и столь быстро ушла к Мамонову. Боже, я не забуду ту ночь никогда! Так и стоит перед глазами. А потом она при каждом нашем разговоре говорит, что добровольно всё, что предала Алексея, их клятвы. Всё так ужасно! Теперь она ждёт от него ребёнка и не желает видеть никого, понимаете? Ужасно всё! Я не знаю, что делать, — плакала в отчаянии Александра, а потом их голоса стали всё дальше, и дальше, и Алексей вновь закрыл глаза, но упрямые слёзы уже текли по щекам. Жить не хотелось. Бороться не хотелось.

Долго он отказывался и есть, и пить, пока силою не стали вливать жидкие каши да воду, чтобы не дать добровольно погибнуть. Терпя боль души и медленно заживающих ног, Алексею приходилось жить. И когда он смог сам принять в постели сидячую позу, пусть и через адские боли ран, то понял, что есть надежда встать на ноги, а там — вернуться…

Продолжение в романе «Внезапная удача — 2»