Я пробираюсь через катакомбы в самую дальнюю комнату. Тяжелые двойные двери сгибаются под низким потолком, и я толкаю их, открывая единственную закрытую комнату. Обычно это место безлюдно, но сегодня небольшой горстке людей разрешили почтить мое присутствие. К сожалению, ни один человек не может оставаться в одиночестве, даже я. Чтобы добиться желаемого, надо наладить отношения, завести деловые знакомства. Человек не понимает, что с ним играют, если вы стоите достаточно близко.

Я собираюсь пройти сквозь группу людей, и они мгновенно уходят с моего пути. Я почти вижу, как у них на затылках встают дыбом волосы — непроизвольная реакция, когда они отстраняются от меня. Называйте это инстинктом выживания или просто интуицией, но так было всегда. Когда я был ребенком, моя мать говорила, что во мне скрывается дьявол. И я ей поверил. Я искренне верил ей. Я читал Библию каждый вечер, молился. Я отдался на милость Божью. Никто не может помочь с тем, чем на самом деле является человек по своей природе, но теперь между мной и Богом установлены свои особые взаимоотношения. Это тяжелый компромисс. Я жертвую ради него большим, чем большинство, балансируя на тонкой грани своих темных побуждений и морали. В конце концов, разве это не просто проверка внутренней стойкости и равновесия для души?

Мой стул стоит в центре комнаты, его высокая спинка замысловато вырезана из красного дерева. Я купил его, потому что он похож на трон. Сев на него, я складываю руки на груди и наблюдаю за сценой, разворачивающейся передо мной. Напротив меня стоит длинный коричневый кожаный диван, и на нем сидят двое мужчин: один в одиночестве, а другой с женщиной, прильнувшей к его боку. Мужчина, что сидит один смотрит на меня, и его глаза подмечают каждую деталь. Передо мной члены армянской мафии, а этот человек… это человек, которого они послали для переговоров по их сделке, самая высокопоставленная персона в комнате, помимо меня. Он здесь не для того, чтобы наслаждаться моей выпивкой и женщинами. Он не промышляет такими вещами. Наши взгляды встречаются, и я борюсь с улыбкой при мысли о вызове. Армяне известны тем, что с ними тяжело иметь дела. Наконец, он отводит от меня взгляд, и я позволяю своим глазам пробежаться по комнате.

В воздухе царит пьяное веселье, пока армяне опрокидывают виски и лапают женщин. Большинство из них заплатили за любезность моего брата Джейса. Женщина напротив меня обнимает мужчину за плечи. Его взгляд останавливается на ее груди, а она явно заставляет его есть с ее ладони. Прикосновение здесь, нашептанное слово там, и он чувствует себя нужным. Она мастерски манипулирует им, играя с величайшей человеческой слабостью — потребностью чувствовать себя любимым. Даже когда они знают, что это всего лишь ложь. Большинство людей руководствуется тривиальными вещами: такими, как любовь, секс или деньги. Их амбиции низменные, и их видение мира ограничено ничем иным, как потребностью в счастье. И каким способом они достигают этого иллюзорного состояния? Чаще всего в объятьях другого человека, длится это всего лишь час или долгие шестьдесят лет.

Осознаешь свою глупость — и уже сам сможешь манипулировать в ответ. Вот почему я позволяю шлюхам марать мой клуб. Мне нравится подпитывать слабости человека и обнажать его грехи.

Находиться в обществе этих людей — необходимость, которой я не наслаждаюсь. Я встречусь с ними завтра. Сегодняшний вечер — просто «жест доброй воли», как называет это Джейс. Где, черт возьми, он вообще? Мой брат также и моя правая рука, или, другими словами, человек, который занимается тем дерьмом, которым я не хочу заниматься. Я пробыл здесь десять минут, и я достиг своего предела. Закрыв глаза, я откидываюсь на спинку стула, сжимая кулаки так сильно, что пальцы начинают болеть.