- Вы случайно не знаете его юриста? – ее глупый вопрос я намеренно проигнорировала.

- Я ведь еще не подавала на развод, - она попыталась наморщить лоб, но ботокс не позволил. – Вряд ли это будут юристы из офиса.

- Причина развода?

Сергеич ботокс не колол, поэтому лоб наморщил успешнее. Обычно я так с потенциальными клиентами не разговаривала. Тем более с клиентами такой платежеспособности. Мне доводилось благополучно разводить достаточно богатые и известные пары, и не только по питерским меркам, но все равно это был немного не тот масштаб.

- Обычные психологические проблемы. Мы уже семнадцать лет женаты.

Ну да, ну да. Хомячки столько не живут. А то ж я не знаю, сколько вы женаты и по какой причине… то есть по каким причинам поженились. Психологические проблемы у них!

- Лариса Петровна, нам такие обтекаемые формулировки не нужны, потому что от них только вред. Люди вашего статуса не разводятся из-за психологических проблем. Представьте, что вы пришли к венерологу и принесли ему неприличную болячку. Наверняка он спросит, каким именно способом вы ее подхватили, чтобы взять мазки из всех задействованных технологических отверстий.

Сергеич закашлялся, Лариса густо покраснела и судорожно сжала ручку сумки.

- Если в наличии другая женщина или другой мужчина, нам надо знать, - продолжила я. – Иначе это может повлиять на результат. Самым неприятным образом.

Я намеренно говорила «мы», «нам», а не «я» и «мне», потому что не собиралась брать это дело. Разводами у нас занимался, кроме меня, Кирилл Корнеев. Он, правда, работал в основном с мужчинами, но от такого куска точно не отказался бы.

- Да, - она опустила глаза. – После развода я собираюсь снова выйти замуж.

Ах ты ж сука в ботах!

Спокойно, Юля, спокойно. Не надо представлять ее шею под своими пальцами. Теперь тебя это уже не касается. Поезд давно ушел. Сами когда-то поженились, пусть сами и расхлебывают.

А вот про поезд точно не стоило. Потому что…

- У вашего мужа есть… женщина?

- Не знаю, - Лариса выпятила губу. – Но могу нанять частного детектива.

Врешь ты все, паскуда. Все ты знаешь. Была бы у Димки любовница, это и назвала бы причиной в первую очередь.

- Да, не повредит. Дети?

- Дочери шестнадцать. Учится в Швейцарии.

- Споров по месту проживанию ребенка не ожидается? Она продолжит учебу при любом исходе?

- Нет. То есть да, продолжит.

- А по алиментам?

- В смысле? – ей все-таки удалось слегка прихмурить лобешник. Неужели включила извилины?

- Ну, разумеется, не в том смысле, что он откажется их платить. Вы не допускаете такого развития событий, при котором муж возложит вину за развод на вас из-за измены и подаст встречный иск об опеке над дочерью? При вынесении решения в его пользу алименты придется платить вам.

- А я намерена заплатить именно за то, чтобы ничего подобного не случилось, - Ларисе удалось взять себя в руки и даже огрызнуться.

- Разумеется, - кивнула я. – Но нам нужно предусмотреть все варианты. Поэтому неудобных вопросов будет еще много. Суд – крайне неприятная процедура.

- Да я уже поняла. Василий Сергеевич, Юлия Павловна, большое спасибо, что уделили время. Как только приму решение, позвоню.

Лариса встала, кивнула царственно и вышла. Я поняла, что все это время дышала каким-то крошечным уголком легких, и наконец-то смогла вдохнуть полной грудью. Словно вынырнула с глубины.

Предчувствие меня, как говорится, не обмануло. Я давным-давно замазала трещину на сердце глиной и обожгла его в печи. Жила так, как будто ничего не было. Ни тех суток в поезде с бесконечным разговором, букетом сирени и первым поцелуем. Ни написанного разлапистым почерком письма на четырех страницах. Ни магии белой ночи. Ни двух недель сумасшедшего счастья – самых ярких и солнечных недель моей жизни. И вот теперь эта трещина могла разойтись снова. Опять шпаклевать, обжигать, пытаться забыть…