— И не подумаю! Сволочь! Ты просто сволочь! — орала я. — Я пять лет без продыху работала. В декрете не посидела нормально, через месяц вылетела на первый заказ, пока ты тут тешил свою депрессию. А оказывается, все это время ты жил с другой бабой. Вике всего три, а ты уже ждёшь на стороне ребёнка. И ты считаешь это нормальным?

— А ты считаешь, что ты такая замечательная? — с наглой усмешкой заявил Костя. — Считаешь, что я во всем виноват?

— Не я завела мужика на стороне!

— Слушай, я бы никогда не нашёл другую бабу, если бы ты не была такой фригидной! — рявкнул Костя. Наконец и его спокойствие испарилось.

— Фригидной? — опешила я.

— Конечно! — взорвался муж. — То у тебя голова болит, то ты устала, то ещё какая-нибудь отмазка. А я здоровый мужик. Я трахаться хочу. И желательно не раз в год.

— Если ты такой здоровый мужик, — зашипела я, — может, тогда начнёшь выполнять свои прямые мужские обязанности? — Из глаз покатились слезы, которые я тут же зло смахнула.

— Какие обязанности?

— Работать! Зарабатывать деньги! Содержать семью. У тебя дочь подрастает! Ах, я и забыла, — истерично засмеялась я, — тебе ведь не нужно работать, потому что тебя содержит твоя милая Снежаночка мать её Аркадьевна. Что ж, теперь у тебя будет и новая жена, и новый ребёнок. Классно ты устроился. Ничего не скажешь.

— Да пошла ты.

С этими словами он толкнул ко мне чемодан, и я только теперь увидела, что в нем мои вещи. Все это время Костик собирал не свои шмотки, а мои! Я подняла глаза и удивленно уставила на мужа.

— Чего смотришь? Забирай барахло и дочь и катись отсюда. Если ты помнишь, это моя квартира.

Я смотрела на Костю и не могла поверить, что все это происходило на самом деле.

— Ты нас с Викой выгоняешь?

— А ты хочешь, чтобы я на улицу пошёл? Обойдёшься. Ты и так долго жила на всем готовеньком. Сколько лет я тебя упаковывал по полной программе?

— Ты меня упаковывал? — опешила я. — А то, что от твоих гонораров за победы не осталось ни копейки и все-все ушло на твоё же лечение, не в счёт? И что все последние годы ты жил за мой счёт, пальцем о палец не ударив, тоже не в счёт?

— Не распыляйся, Лада. Квартиру не получится отжать, даже и не мечтай.

— А где нам с Викой жить?

— Где хотите. Поживите у твоих или в доме.

— В доме? Где ещё и крыши даже нет? — Чем дальше заходил этот разговор, тем более сильное отвращение начинала я испытывать к мужу, которого ещё день назад, была уверена, что любила. Я смотрела на него и не узнавала. Нет, внешне это был все тот же Костик, такой же сильный, красивый и притягательный. Когда-то эта его манера разговаривать с ленцой и чуть насмешливо меня неимоверно возбуждала, а теперь меня от всего этого тошнило!

— Не хочешь жить у родителей, сними хату, значит, — пожал плечами Костя.

— А ты в курсе, что из-за твоей Снежаны меня сегодня уволили?

Он смерил меня презрительным взглядом.

— Нечего было оскорблять её. Снежана не терпит такого к себе отношения. Она мне рассказала, что ты её довела, а она, между прочим, на шестом месяце. Ей нельзя нервничать.

— Ей вообще лучше не рожать, в её то годы, — огрызнулась я.

— Сука ты, Лада, — прошипел он мне в лицо, и я, не удержавшись влепила ему пощечину. Потом еще одну и еще.

— Это я сука? Это я сука? — не унималась я.

Он перехватил меня поперек талии и с силой швырнул на кровать.

— Остынь, — с отвращением в голосе сказал он, — а то я за себя не ручаюсь.

Он потер покрасневшее от пощечин лицо и, выходя из спальни, бросил:

— Уходи отсюда. Вещи вывези сегодня, иначе завтра я все отнесу на помойку.

— Да уж, Костя, ниже падать, наверное, некуда, — прошептала я, но он вряд ли расслышал.

Хлопнула входная дверь. По моим щекам потекли горячие слезы. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой униженной.