– Вот же подонок! – В душе Сета всколыхнулась ярость – огромная, красная, бессильная. – Чужую молитву читать – это преступление против нравственности.

– Он тут главный. Втемяшил себе в голову, что отвечает за все. Ну да, слава богу, скоро мы будем далеко отсюда. Остынь. Все равно от тебя ничего не зависит. Он прочел еще несколько лет назад.

– И не сказал, понравилась ли ему моя молитва?

– Если бы и понравилась, Фред Госсим никогда бы в этом не признался. Думаю, понравилась. Должно быть, она хорошая, раз удовлетворили твою просьбу.

– Должно быть. Ведь столько молитв от евреев осталось без ответа из-за того договора, заключенного еще до появления Заступника, когда была так велика власть Разрушителя Формы, а наша связь с ним… в смысле, с Богом, осложнялась помехами…

– Могу представить, что бы ты делал, если бы жил в те времена. Брюзжал бы по поводу всего, что сказал или сделал Мыслетворец.

– Я бы стал великим поэтом, – возразил Сет. – Вроде Давида.

– Ты бы и там стал неудачником. – Мэри решительно зашагала прочь, оставив мужа в обществе молчаливого носача и уложенных в его багажник банок с мармеладом.

Снова поднялось в нем бессилие, комом забило дыхательное горло.

– Стой! – крикнул он жене вслед. – А то без тебя улечу.

Она шла под жгучим солнцем, не оглядываясь и не отвечая.

До конца дня Сет Морли размещал пожитки на борту «Мрачного цыпленка». Мэри не появлялась. Вот уже пора ужинать; все дела сделаны. «Где же она? – задал себе вопрос Сет. – Так нечестно!»

Настроение испортилось, как всегда бывало к сроку приема пищи. «Интересно, стоит ли оно того? Менять одну паршивую работу на другую… Я неудачник, Мэри права. Даже с таким делом, как выбор носача, не могу толком справиться. Да еще столько провозился, набивая его барахлом…»

Он засунул голову в салон кораблика, рассматривая неаккуратно уложенные предметы одежды, книги, видеозаписи, кухонную утварь, пишмашинку, медикаменты, рисунки, «вечные» покрывала для дивана, шахматы, пленки со справочниками, аппаратуру связи – хлам, хлам, хлам… Абсолютно ничего стоящего. Да вдобавок далеко не все удалось запихать в носача. Сколько вещей придется выбросить или отдать кому-нибудь…

«Лучше испортить, – мрачно подумал он. – Идея делиться имуществом с кем бы то ни было мне не нравится категорически. Сожгу дотла, но не отдам. Даже все это яркое, пестрое тряпье, которое Мэри натащила в дом, как сойка тащит в гнездо блестящий мусор».

«Сложу в сторонке ее барахло, – решил он, – а свои вещи возьму на борт. Это ее вина. Не осталась ведь, не помогла. Тем хуже для нее».

И вдруг, прижимая к груди ворох одежды, он увидел в вечернем сумраке приближающийся силуэт.

Кто бы это мог быть? Сет напряг зрение.

Не Мэри. Мужчина. Или кто-то очень похожий на мужчину. В просторном одеянии, с длинными кудрями, спадающими на смуглые рельефные плечи. Сету Морли стало страшно. «Ходящий-по-Земле, – сообразил он. – Явился, чтобы меня остановить».

Дрожа, он положил одежду на бетон. Проснулась совесть и вонзила в него зубы; на сердце навалилась совокупная тяжесть всех дурных поступков. Сколько месяцев или даже лет назад он видел в последний раз Ходящего-по-Земле? За это время накопилось невыносимое бремя грехов. Их отпечаток останется на душе до тех пор, пока его не сотрет Заступник.

Силуэт остановился перед Сетом.

– О, мистер Морли, – услышал он.

– Да. – Сет почувствовал, как на темени выступил пот. Струйки побежали по лицу, он попытался смахнуть их тыльной стороной кисти. – Я устал, – признался он. – Несколько часов кряду грузил вещи. Трудная это работа.

– Носач, тобою выбранный, «Мрачный цыпленок», не довезет до Дельмака-Ноль тебя и семью твою. А посему, дорогой друг, я вынужден вмешаться. Понятно ли это тебе?

– Конечно, – ответил Сет, задыхаясь от стыда.

– Возьми другой.