- Может! - Вик вдруг неожиданно усмехается. - Я вот... Мои родители дочку ждали, им так сказали... А родился я... Так что, если по факту маленький окажется девочкой - будет неудивительно. Ребенок в отца. Да ладно, там видно будет. Садись! - хлопает ладонью по кровати. - Башню твою рушить будем.

   - Давай, - садится на край постели, Вик встает сзади на коленях и начинает аккуратно разбирать сложную нарядную прическу.

   - Как же ты столько железа в голове таскала? - одну за другой он вынимает шпильки и заколки из волос, отпуская на волю шелковые пряди. Целует в макушку, запускает пальцы в волосы, тихонько массирует, она блаженно откидывается назад, упираясь затылком в его грудь.

   - Баиньки, Надюш?

   - А что, первой брачной ночи не будет?

   - Будет, - Вик заваливается на спину, зевает, безуспешно пытаясь прикрыть рот ладонью. - Будет. Завтра утром. А сейчас - спать.

   - Нет, ну как так, - новобрачная капризно надувает губки. - Должна быть первая брачная ночь!

   Вик усмехается, притягивает ее к себе.

   - У тебя у самой глаза уже закрываются. Устала же.

   - Ничего не знаю! - устраиваясь под теплым родным боком. - Раз была свадьба - должна быть и первая брачная ночь. А меня ее лишили. Тебе не стыдно, Баженов?

   - Я приличный женатый человек, без пяти минут отец. Не вижу ни одной причины, по которой мне должно быть стыдно.

   Надя молчит. А потом:

   - Твоя правда.

   - Вот и славно, - обнимает ее со спины, переплетает свои пальцы с ее на выпуклом животике. - Тогда давай спать. Я люблю тебя, Надюш.

   - Какое совпадение. Я тоже люблю тебя, Вить.

   - Это не совпадение.

   - А что?

   - Не знаю. Наверное, судьба.

Бонус. В Новый Год пять лет спустя

 Накануне 

- Ваня! Арина! А ну прекратите валяться в снегу! Пойдемте домой! – мужской голос из всех сил пытается звучать строго. Но получается наоборот – просительно. И поэтому парочка комбинезонов – синий с черным, он побольше, и красный с белым, он меньше, так вот эти комбинезоны, равно как и их содержимое – пятилетний мальчик и трехлетняя девочка, не демонстрируют никакого намерения вылезти из свеженагребенного с утра усилиями дворника огромного сугроба. 

- Дети… - совсем беспомощно. – Пойдемте. Мама ждет. 

Ответом ему очередная порция визгов и летящий во все стороны снег. 

Высокий стройный молодой мужчина поправляет висящую на плече сумку с ноутбуком, сдвигает на затылок ушанку – кожаную сверху, и щегольски черно-бурковую внутри. Поднимает голову, подставляя лицо падающим сверху редким крупным снежинкам. Погода сказочная – тепло, в районе минус пяти, тихо и безветренно, идет легкий снежок. Но все равно – хочется домой. 

- Ваня… Арина… Ну хватит уже… Пойдемте домой… - безо всякой надежды, обреченно. Проходящая мимо женщина улыбается тщетным усилиям молодого отца загнать своих чад домой. 

В кармане мужчины звонит телефон. Когда он достает его из кармана, на безымянном пальце правой руки в свете фонаря неожиданно ярко блестит обручальное кольцо. 

- Да? 

- Вик, ну вы где? Уже почти семь часов! 

- Мы идем. 

-  Пешком? Из садика?! 

- Пешком. Со стоянки. 

- А почему так долго? 

- Потому что… - он перекладывает телефон в другую руку, отряхивает  левую штанину прямых классических узких брюк от снайперского попадания снежком.  – Они нашли сугроб. И я не могу их оттуда вытащить. Уже полчаса. 

В трубке слышен смешок. 

- Ну, построжься на них. 

- Хм… Это как? 

В трубке уже откровенно смеются. 

- Ох, Витя, Витя… Ну, тогда жди, пока им надоест… Надеюсь, до девяти вы придете, - жена отключается, он со вздохом прячет телефон обратно в карман дубленки. Смотрит на увлеченно кувыркающихся в снегу детей. Может быть, они уже наигрались все-таки?