– А теперь – о завтрашнем дне: два штурмовых орудия, скорее всего, к нам вернутся. Их нам заказал еще и полк. Кроме того, завтра нас будут поддерживать артиллерия и 13-я рота со своими тяжелыми гаубицами. Теперь у нас будет больше огневой мощи, и нас не бросят, как сегодня в полдень. Когда я разговаривал с командиром «штурмгешютце», лейтенантом Хемпелем, он сказал – если он будет, то не раньше 09.00. Для нас это означает, что до того мы не сможем начать. Когда рассветет, нам придется тщательно осмотреть местность с развалинами, и пусть их обстреливает наше тяжелое оружие. Когда придут штурмовые орудия, моя рота идет в бой с ними. Гроссман, ты идешь со вторым орудием и двумя отделениями справа и слева от улицы, я веду остальных тоже по обе стороны улицы, с первым орудием, которым командует лейтенант Хемпель. Вы, герр Фукс, идете следом со своей ротой, где-нибудь справа-сзади. Смотря по реакции противника, вы будете знать, что делать, и сможете прикрыть мою роту огнем справа. Ули, следи за ситуацией и развернись за обеими ротами как резерв. Мы с тобой свяжемся, если ты будешь нужен. И держите связь. Якобс, ты действуешь своими пулеметами и минометами, чтобы не дать противнику поднять голову. Все узнаваемые цели должны уничтожаться как можно быстрее. От слов к делу, господа! Мы должны быть чертовски внимательны, и, возможно, нам придется вести бой вкруговую, раз мы не знаем, где в этом хаосе прячется «Иван». Вопросы? Нет! Тогда до завтра, надеюсь, ночь будет спокойной. Гроссман, на минутку.

Три моих товарища покинули командный пункт.

– Гроссман, когда придут два «штурмгешютце», ты остаешься со второй пушкой. Мы оба должны оставаться в пределах слышимости от командиров и – если нужно – перекричать шум двигателя, чтобы сообщать о препятствиях. И скажи солдатам, чтобы держались подальше от машин! Их будет тянуть туда, как магнитом, потому что инстинктивно кажется, что за ними можно спрятаться. На самом деле все наоборот: машины легко замечаются противником. Их легкое оружие бесполезно против брони, но все, кто снаружи, окажутся легкой мишенью. Наше главное предназначение – оберегать орудия от неожиданностей и дать командам чувство безопасности. Если мы не можем общаться с командирами языком жестов, тогда будем стрелять сигнальной ракетой в сторону цели. Ты договорился с соседом слева?

– Так точно, герр лейтенант!

– Еще что-нибудь?

– Нет, герр лейтенант, все ясно.

– Тогда спокойной ночи.

– Спасибо, герр лейтенант!

Я посмотрел на часы: до полуночи еще полчаса.

– Павеллек!

– Герр лейтенант?

– Я немного посплю. Проверь, правильно ли установлены часовые снаружи – и, если что, буди меня.

– Так точно, герр лейтенант. Доброй ночи.

– Спасибо.

На полу командного пункта – это был угол коридора на первом этаже крыла здания, которое мы штурмовали днем – я разбросал щебень, положил под голову планшет, а вместо одеяла расстелил «цельтбан» (камуфляжную накидку. – Прим. пер.). Шлем был наготове рядом с головой, автомат лежал сбоку. Пока я пытался вспомнить, не забыл ли я чего-нибудь, усталость взяла верх.

25 сентября 1942 г.

Штаб LI АК: 06.20 25 сентября 1942 г.

Ночью многочисленные авиационные налеты в городском секторе Сталинграда и в тылу…

Я рывком проснулся оттого, что меня трясли за плечо. Меня разбудил командир группы управления. Секунду я вспоминал, где я, потом пришел в себя. Я посмотрел на часы – было 06.15 25 сентября. Я потянулся и зевнул.

– Герр лейтенант спал, как бревно.

– Ты прав, Юшко. Устал как собака. Что нового?

– Ничего, герр лейтенант, иначе мы бы не дали вам столько спать.

– Принеси воды умыться.

– Сейчас, герр лейтенант.