Кличку Монтана девушке обеспечил родной штат. По-настоящему ее звали Бэкер, но Дювел соглашался с сослуживцами девушки, что это имя не для молодой особы из городка с 1214 жителями, которая не успела провести за пределами Америки и трех недель. Свежая бойкая пышка с белокурым «пажем», Монтана получила диплом электромеханика и сразу же поступила в офицерскую школу. Она и оглянуться не успела, как оказалась в фойе паттайского отеля с айфоном в руке. За пределами США девушка провела ровно восемнадцать дней. На корабле она стала офицером по связи. Неофициально связь с внешним миром она поддерживала благодаря «Твиттеру». У нее было девять тысяч подписчиков – в основном, молодых людей, которые провели за границей менее восемнадцати дней и восторгались Монтаниными описаниями мира – подобное они и представить себе не могли. Последние десять твитов Монтана отправила из отеля. С тех пор у нее прибавилось двести подписчиков.

Лэнни стоял в стороне: руки по швам, глаза настороженные, словно в присутствии хищника. Когда Дювел попросил представиться, тот принялся сжимать и разжимать кулаки. Белая тенниска обтягивала грудь, выставляя напоказ рельефное тело спортсмена международного класса, боксера второго среднего веса или африканского воина. Вот Сэндлер его окликнул, и Лэнни выступил вперед с гибкой грацией и изяществом.

Жизнь Лэнни – длинная цепочка переездов. Родился он в Кении, трехлетним родители перевезли его в Германию, пять лет спустя еще раз снялись с места и рванули в Нью-Йорк. Монтана восторгалась кенийским акцентом Лэнни: разве не здорово, что человек так жутко говорит по-английски, но его понимают практически без проблем?

В автобусе, доставлявшем морпехов с корабля, Лэнни с Монтаной сели вместе и открылись друг другу (в основном, открывалась Монтана). Тогда Лэнни и рассказал девушке, как однажды вечером командир задержал его для разговора. Улыбка супергероя, впалые щеки, глаза горят, словно у тыквы на Хэллоуин, – вот каким было его лицо. Капитан пригвоздил Лэнни к переборке и зашептал: «Ты же не станешь отправлять секретные послания в Белый дом? По тайным каналам, лично в руки нашему главнокомандующему с кенийскими корнями? Что он тебе посулил? Адмиральские погоны к двадцати четырем годам и командование флотом в придачу? Читал я, как вы, африканцы, соплеменников вытягиваете. Предупреждаю: я с тебя глаз не спущу».

Такие речи потрясли Лэнни до глубины души. Он поклялся Монтане, что у него нет тайных каналов связи ни с Белым домом, ни с каким другим.

– Ты не признался бы, даже если бы были. Иначе какие же они тайные?

С железной логикой не поспоришь, и Лэнни не стал, только попросил Монтану не болтать, что он родился в Кении.

– Лады! – отозвалась Монтана, подмигнув.

Если Монтана рассчитывала, что это соглашение успокоит Лэнни, то сильно ошибалась. Может, он все-таки был из одного племени с Обамой. Морской флот научил девушку, что возможно абсолютно все, только бы бюджет покрывал расходы. В автобусе она улучила минутку, чтобы твитнуть: «У черного парня с моего корабля компромат на Обаму. Офигеть!»

Офицер Монтана и рядовой Лэнни оказались в команде Дювела. Монтана так и льнула к Лэнни. Дювел гадал, поощряет ли ВМС США подобную сплоченность.

Последним во вверенной Дювелу команде оказался офицер по фамилии Ходжес. Рожденный в Мэйне, он даже школу бросил, чтобы стать морпехом, и был старше Монтаны и Лэнни не только по возрасту, но и по званию. Тридцатилетний лейтенант морской пехоты с двумя высадками в Ирак за поясом, Ходжес казался подавленным. В его мыслях неизменно присутствовали сорок восемь пехотинцев из отделения, с которыми он служил в Ираке. Тенниска делала его похожим на школьного физрука – еще бы свисток на шею и папку-планшет в руки. Как и другие морпехи, он носил уставную короткую стрижку, только на Ходжесе она смотрелась естественно.